Мартина Хингис — о карьере, тренере и своём взгляде на теннис

Ксения Первак на Уимблдоне встретилась с прославленной теннисисткой Мартиной Хингис и поговорила с ней на самые разнообразные темы — от тенниса 90-х до психологии чемпионов. В воскресенье, 16 июля, Хингис вместе с Джейми Марреем победила в финале Уимблдона в смешанном разряде.

«Секрет успеха — страсть к игре»

— Мартина, прости, что я не представляю все твои титулы, поскольку их настолько много, что не хватило бы одной программы, чтобы перечислить все. Кстати, ты до сих пор все их считаешь и помнишь?
— Конечно. Я помню довольно хорошо, поскольку мой последний титул в паре стал 60-м. Мне кажется, 60 титулов – это как 60 лет, но иногда я думаю: «Да я ещё очень даже ничего!». Вот так я себя ощущаю в парном теннисе. У меня по-прежнему хорошие результаты. И всё же, когда тебе 36, ты чувствуешь себя немного бабушкой на корте. В последние несколько лет мы очень неплохо поиграли с Саней Мирзой. Сейчас я играю с Чань, с ней я завоевала пять титулов, и я с нетерпением жду нашей следующей победы.

— А ты до сих пор помнишь все свои одиночные победы? Или подглядываешь для этого в «Википедию»?
— Да, пусть они лучше считают мои победы. Приятно, что каждый раз во время матча объявляют, что у тебя 43 титула в одиночке, 60 в паре. Я бы сама, наверное, не помнила о количестве титулов, если бы каждый раз перед матчем не объявляли все мои регалии. В такие моменты я испытываю гордость.

— У тебя невероятно длинная карьера, и ты всё ещё играешь на высоком уровне. В чём секрет успеха?
— Я по-прежнему ощущаю страсть к игре. Я люблю принимать вызов. Я не всегда люблю гоняться за мячами, лучше, чтобы этим занимались другие игроки. Я думаю, чтобы быть успешным на протяжении долгого времени, ты должен любить то, чем занимаешься, и это определённо главный ключ к успеху.

— Но как ты сохраняешь в себе голод к игре?
— У меня было два перерыва: три и шесть лет, когда я не играла и мало путешествовала. Тяжело постоянно путешествовать, сильно устаёшь. Было приятно больше находиться дома и не быть под постоянным давлением, когда все ждут от тебя новых побед, особенно когда ты первая ракетка мира. Любое твоё поражение тебя сильно расстраивает. В общем, было приятно немного отвлечься от всего этого и затем обрести новую страсть к теннису. Это было непросто. Поэтому я восхищаюсь такими игроками, как Роджер Федерер и Серена Уильямс. Почему они до сих пор играют, несмотря на то что у них столько титулов? Вы могли бы задать им тот же вопрос.

— На сколько вперёд ты составляешь своё расписание и как долго ты собираешься продолжать играть?
— Я провожу четвёртый полноценный сезон после возвращения. Думаю, что предыдущие три года были невероятными, и я не хочу ставить себе какие-то рамки. Пока всё идёт хорошо, я наслаждаюсь моментом, так что я играю этот сезон, а там посмотрим.

«Главные изменения — это технологии»

— Как ты думаешь, что поменялось в теннисе за то время, что ты выступаешь на корте?
— Я думаю, что главные изменения – это технологии. Когда я играла здесь 20 лет назад, корты были намного быстрее, сейчас они более медленные, но теперь ракетки и струны позволяют играть быстрее, наносить более сильные удары, то есть получается некое уравнивание. Серена, к примеру, доминирует последние 3-4 года, но я не думаю, что 20 лет назад ей было так легко. Думаю, тогда, возможно, было больше вариативных игроков, которые играли ярко. Сейчас первая десятка довольно часто меняется, кроме, пожалуй, самой Серены. Ещё в моё время хорошо выступала Виктория Азаренко, затем я сделала первый перерыв в выступлениях. Потом стала наступать российская армия во главе с Мыскиной, выигравшей первый «Большой шлем» для России. Это было захватывающее время, когда появились все эти звёздочки из Восточной Европы, и они играли в потрясающий теннис. Да, сейчас теннис поменялся: стало больше игроков, которые лучше готовы физически. Поменялись и питание, и ОФП, и тренеры, и всё это стало более профессиональным. Но сама игра, на мой взгляд, не так сильно эволюционировала.

— Ты серьёзно? А как же скорость, как же передвижение по корту?
— Скорость есть, но благодаря ракеткам и струнам, но стало сложнее играть разнообразно, поскольку мяч летит очень быстро. Не так просто укорачивать и создавать углы. Сперва ты просто подставляешь ракетку, а только потом начинаешь обмен ударами. Но новые ракетки в то же время помогают тебе играть в быстрый теннис. Думаю, в противном случае у меня бы не было шансов выигрывать сейчас в парном разряде. По-прежнему нужны реакция, пространство и видение корта.

— Я смотрела документальный фильм о тебе от ESPN. Ты там предстаёшь ребёнком, наивным и застенчивым. Как тебе удаётся справляться с давлением общественности? Ты быстро стала первой в мире, быстро стала звездой...
— Потому что я на всё смотрела через розовые очки. Мне казалось, что никто не хочет мне ничего плохого, никто меня не обидит. Я не позволяла давлению добираться до меня, поскольку я чувствовала, что у меня впереди много лет. Я думала, что если не стану успешной сегодня или завтра, то у меня есть на это ещё 10 лет, что у меня достаточно времени.

Да, сейчас теннис поменялся: стало больше игроков, которые лучше готовы физически. Поменялись и питание, и ОФП, и тренеры, и всё это стало более профессиональным. Но сама игра, на мой взгляд, не так сильно эволюционировала.

— Я думаю, современные игроки так не считают.
— Да, потому что они старше. Когда тебе 16-17 и ты успешен, то ощущаешь, что впереди ещё как минимум 3-4 года, чтобы совершить прыжок и улучшить свою игру. А когда тебе 20-25, то уже сложнее что-то изменить. Чем ты младше, тем легче приспособить свою игру и подработать какие-то элементы. Возьмём Надаля, Федерера, они постоянно улучшают свою игру. Они подстраиваются под конкретную ситуацию. Ты должен постоянно прогрессировать. В тот момент, когда ты останавливаешься, то проигрываешь, начинаешь идти назад, а не вперёд. Нельзя прекращать учиться.

— То есть ты говоришь, что не испытываешь никакого давления.
— Я так чувствую, потому что много, усердно тренировалась. По крайней мере, у меня был определённый стандарт. Если я кому-то проигрывала, кто находился ниже меня в рейтинге, то я много думала о том, что было не так в процессе подготовки. Когда я играла против сестёр Уильямс, Дэвенпорт, Каприати, то, конечно, вероятность победы в тех встречах была 50 на 50. Ты выходишь на матч, не зная, как он завершится. Так бывало в четверть- или полуфиналах. Если я проигрывала середняку, то понимала, что сделала что-то не так в подготовке, но если я уступала лучшим теннисисткам, то знала, что это часть спорта, такое бывает. Надо попробовать сыграть лучше в следующий раз.

«Не совсем согласна с Динарой и Маратом»

— Твоя мама была и твоим тренером. Сейчас, когда ты не только сложившийся игрок, но и взрослый человек с огромным опытом, что думаешь по поводу родителей-тренеров, которые работают со своими детьми? Это правильно?
— Я думаю, моя мама была права, поскольку сама профессионально играла и учила меня игре. Без неё я бы не стала теннисисткой, она постоянно меня обучала и училась у других. Мы ездили в разные места, чтобы понять, кто и где что-то делает лучше. Потом мы понимали, что люди делают то же самое или что мы работаем лучше. Она не противилась тому, чтобы учиться чему-то у других.

— Я говорила с Динарой и Маратом, и они сказали, что это не совсем правильно. Мама должна быть мамой, а не тренером.
— Каждый думает по-своему. В моём случае это было правильно. Она была и мамой, и другом, и тренером. Конечно, ей наверняка было непросто быть со мной довольно жёсткой и заставлять работать. Она говорила мне: «Как тренеру мне нужно быть жёсткой и обучать тебя дисциплине, но как маме – мне надо обнять тебя и проявлять любовь». Я думаю, у нас получалось прекрасно это сочетать. А мама Динары и Марата воспитала двух первых ракеток мира. Что можно было сделать не так, когда твои дети – первые ракетки мира? В общем, я не совсем согласна с Динарой и Маратом.

— Им, может, просто хотелось чуть больше любви и ласки.
— Я думаю, в семьях это нормально, что родители заставляют тебя играть в хоккей, футбол или ходить в музыкальную школу, просто в школу. Я думаю, родители всегда хотят лучшего для детей. Дети не всегда с этим согласны, но это нормально, так происходит даже в лучших семьях.

— Ты покинула теннис в 2001 году больше из-за усталости или из-за травм?
— У меня было несколько травм, у меня были проблемы с обеими лодыжками. Я не могла восстановиться так быстро, как мне бы хотелось, и я проиграла несколько матчей из-за того, что боялась полноценно передвигаться. А на таком уровне это недопустимо. Я проиграла Дементьевой, Мыскиной, Петровой, которые в следующем сезоне стали финалистами или чемпионами «Больших шлемов». Появилось новое поколение, а я сделала перерыв, чтобы собраться психологически и физически. В 25 я снова попробовала и стала довольно успешной, и я этим горжусь.

— Как ты думаешь, почему у тебя возникли эти травмы?
— Я начала в 14, и 5-6 лет я была на вершине игры. Играть каждую неделю крайне непросто, особенно встречаясь с лучшими теннисистками мира. Мы как раз об этом говорили: если ты 25-й или 30-й в мире, то тяжело чего-то добиться, потому что топ-20 была очень сильной. Тебе приходилось играть в квалификации, даже будучи 22-й в рейтинге. Было очень сложно, потому что каждый старался тебя победить. То время было крайне непростым и при этом напряжённым. Мне, наверное, тогда был необходим перерыв.

«Жалела, если бы не попробовала вернуться»

— Ты наслаждалась теми тремя годами отдыха? Как ты себя чувствовала, зная, что не нужно каждый день рано вставать и идти тренироваться на корте?
— Я немного скучала по этому вначале. Но это было облегчение, потому что пропало давление, необходимость вставать с постели и идти на корт. Но через некоторое время я начала скучать по теннису, в противном случае я бы в него не вернулась.

— В 2005 году ты решила возвратиться в тур. Как ты пришла к этому решению?
— Я скучала по игре. Я знала, что мне уже 25, то есть сейчас или никогда. Я уже не помолодею, мне не будет 17. Я понимала, что поезд уходит, люди пытаются и не могут вернуться, даже если они пропускали всего полгода. Тяжело снова войти в этот игровой ритм. Спорт постоянно движется вперёд. Если бы я тогда не попробовала, потом бы жалела об этом всю жизнь.

— Было страшно?
— Да, конечно. Я боялась не достичь успеха. У меня было определённое имя, я была первой. Я боялась проигрывать и не хотела винить себя за то, что не могу подтвердить свою репутацию чемпионки. Было непросто прийти к этому решению.

— Твой матч в Таиланде…
— Да, но это было годом ранее. Настоящее возвращение случилось в 2006-м. Я не играла целый год.

— Да, но это тебя не остановило.
— Это был всего один матч, я тренировалась всего две недели, и это был благотворительный матч. Это не было настоящей попыткой вернуться в теннис. Потом я тренировалась в ноябре-декабре, прежде чем вернулась в 2006-м, но это уже было по-настоящему. Потому что я хорошо сыграла в Австралии, так что у меня получился позитивный старт. Это были первые матчи сезона, и все были примерно в том же положении, что и я.

— Тяжело было начинать с нуля? И заметила ли ты изменения в игре? Может, они касались фитнеса?
— Думаю, фитнес – всегда важный фактор, я играла с сёстрами Уильямс, Дженнифер Каприати, Мэри Пирс, и они были в очень хорошей форме.

— Сейчас многие игроки всегда берут с собой своих фитнес-тренеров.
— У них не так много времени, это скорее вопрос поддержки. Вначале ты спокойно тренируешься в ноябре-декабре, а затем постоянно должен держать себя в форме, и нужен кто-то рядом, чтобы тебя мотивировал, помогал тебе. Ты не можешь брать это целиком на себя, потому что нельзя допустить, чтобы тебя что-то беспокоило, если на следующий день у тебя матч. У меня эти функции выполняла мама. Со мной рядом всегда был кто-то. Я и каталась на роликах, и много ходила, и ездила на горном велосипеде. Это всё разного рода тренировки.

— А что скажешь про психологический момент? Ты Мартина Хингис, которая всегда была топ-игроком.
— Мне повезло, что мне давали «уайлд-кард». Мне сразу дали несколько приглашений, благодаря первому из них я добралась до полуфинала. Турнир в Сиднее был довольно любопытным, мне пришлось играть с Жюстин Энен в первом же раунде, она тогда стала чемпионкой. Конечно, играть без посева тяжело, но если ты сразу проходишь сеяного теннисиста, то у тебя появляется упрощённая сетка. Так было на Australian Open: я играла во втором раунде с Мэри Пирс и победила, вздохнула с облегчением и подумала, что мне немного повезло. Затем я играла с Бенешовой. Иногда свою удачу нужно заработать трудом и пытаться показать лучшее, на что способен, и если это работает, то отлично, если нет – надо снова пытаться.

«Иногда скучаю по одиночке»

— Ты скучаешь по одиночному теннису?
— Иногда. Когда в такой прекрасный день видишь эту замечательную траву и смотришь на первый или центральный корт, конечно, скучаешь по тем временам, когда играла. Но я знаю, сколько нужно проделывать работы, чтобы держать себя в форме и получить возможность сыграть на том корте. Поэтому и да, и нет. Я не скучаю по тому тяжёлому физическому труду, работе в тренажёрном зале. Сейчас для парного разряда я так упорно не тренируюсь.

— Как много времени ты занималась, когда играла одиночку?
— Я тратила часа четыре на теннис и полтора на фитнес, зависело от того, что ты делаешь.

— Каждый день?
— Да.

— Шесть дней в неделю четыре часа тенниса?
— Да. Когда я была ребёнком, я играла по 5-6 часов в день без передышки. Я иногда думала: «Сделай перерыв, надо что-нибудь съесть». Но это было не принудительно, нас всегда было четверо на корте, мы играли в парах, развлекались, и это не так утомительно физически, как вы можете себе представить. Нужно было тренировать удары кроссом, удары по линии, бегать, и всё это больше забава, по которой я иногда скучаю, потому что люди всегда играют только с тренером или партнёром. А мы играем вместе с девчонками, иногда даже с юниорами, парнями, иногда просто для забавы.

— Мне кажется, раньше женский теннис был более дружелюбным?
— Я не знаю. Всегда были различные стадии. Я думаю, есть группы людей, которые часто общаются друг с другом, и они друзья. Есть люди, которые предпочитают находиться одни в своём углу корта и любят быть наедине с собой. Это зависит от человека, мы все разные.

Обычным детям приходится ходить в школу, это не всегда приносит удовольствие, но старайтесь получать от этого максимум, и со временем всё получится. Свою удачу надо заработать.

— Мартина, я не уверена, как это в Европе или США, но в России люди думают, что если ты теннисист, то богат. Могу ли я спросить, сколько стоит содержать свою команду в год?
— Честно говоря, мне никогда не задавали такой вопрос. Возможно, если ты номер один, то деньги большие. Ты больше тратишь, поскольку хочешь удержать свою позицию. Мне повезло иметь всего лишь свою маму. Я могла бы сказать, что она очень дорогой тренер, но вроде как и деньги остаются в семье (смеётся). Наверное, я просто была в другой ситуации с моей мамой-тренером, но перелёты, отели – это не бесплатно. Я думаю, на перелёты уходит 100-200 тысяч, а тренер – это отдельная статья бюджета, особенно если это хороший тренер. Соответственно, чем лучше ты играешь – тем больше получает тренер.

— В общем, можно сказать, что игрок топ-100 ест хлеб и пьёт воду?
— Если вы живёте в Швейцарии, нужно по крайней мере быть в топ-10, чтобы успешно жить после окончания карьеры. Я, например, родилась в Чехии, тогда пришлось бы переводить доллары в кроны, совершенно другая история, там ты миллионер. Понятно, всё зависит от страны, где вы родились, от того, как с тобой обращались и сколько денег у тебя есть. У Запада и Востока разные мерки.

— Насколько важно иметь хорошего тренера?
— Очень важно.

«Не могу говорить про спад женского тенниса»

— Сколько это стоит?
— В моём случае мама сделала из меня игрока, и это было 50 на 50. И мы всегда так работали. Думаю, в других ситуациях делят 70 на 30, 80 на 20, не знаю. Это важная задача – сделать так, чтобы тренер понимал игрока и работал над его сильными и слабыми сторонами, и тот выжимал из себя максимум. Я выполняла эту часть работы хорошо и наслаждалась этим. На самом деле психологически это непросто. Мы очень много времени проводим вместе, 35-40 недель в году вы путешествуете, у тебя много взлётов и падений. Так что на первый план выходит уже психология, а не теннис.

— Тебе понравилось быть тренером?
— Да. По-моему, те игроки, которым я помогала, в основном стали успешны.

— Да, это то, о чём я говорила, Павлюченкова сейчас играет хорошо.
— Да, она выиграла турнир, победила в паре. Мы выстроили с ней хорошие отношения. Определённо наше сотрудничество оказалось успешным.

— Быть профессиональным игроком – это больше привилегия или жертва?
— Думаю, если бы я сравнила себя с другими людьми, то ничего бы не хотела поменять. Я ни о чём не жалею и думаю, что и не стоит, поскольку у тебя есть ошибки, ты пытаешься учиться на них и стать лучше. Мне кажется, нам очень повезло иметь такую жизнь, иметь возможность путешествовать и заводить друзей по всему миру, при этом зарабатывать деньги, это восхитительно.

— Мартина, почему популярность женского тенниса идёт на спад? Смена поколений или неправильный менеджмент?
— Я не бизнес-директор, поэтому не могу ответить на этот вопрос. Я надеюсь, что внесла свой небольшой вклад в развитие женского тенниса. Но нужно переворачивать страницу и позволять заявить о себе новому поколению.

— Когда ты была в туре, я играла ракетками Yonex. Затем ты сделала перерыв, а я поменяла ракетку на Wilson.
— Интересно. Ну а что касается твоего вопроса, то тяжело говорить, но есть люди, которые занимаются менеджментом, стараются продвигать женский теннис и продавать его, и это их работа, не моя.

— В твоё время были ты, Анна, многие другие. Сейчас это Серена и Мария.
— Тогда тур был более разносторонним. Сейчас игроки недостаточно стабильны. Есть игроки из топ-10, которые всё время из него выбывают и возвращаются и побеждают всего пару раз за сезон. Если топ-игрок более успешен, то людям проще запоминать его имя и лицо.

— Недавно я посмотрела много твоих матчей. Ты очень спокойна, уверена в себе, ты настолько грациозна на корте. Это заложено в твоём ДНК или ты работала над психологической составляющей?
— Я никогда над этим специально не работала, но всегда верила в то, что тренировки принесут успех. Если я упорно работала, то не боялась выходить на корт, поскольку знала, что покажу всё, на что способна. Когда ты уже на корте, поздно что-либо менять. Я всегда верю в свои возможности и трачу много времени, чтобы быть в лучшей форме. Если кто-то меня побеждает, я жму ему руку и поздравляю. Но при этом мне повезло, что побед у меня больше, чем поражений.

— Роджер ведёт себя так же.
— Мы много трудились, чтобы быть лучшими, и если кто-то лучше нас, то по крайней мере мы знаем, что сделали всё возможное, чтобы не проиграть матч. Иногда это происходит, и это нормально, мы люди.

«Нас с Курниковой очень поддерживали»

— Твоя самая большая победа?
— Очень много хороших воспоминаний, одно из таких – когда я выиграла первый турнир в Штутгарте, мне было 16 лет. Затем – когда стала первой в мире, выиграла первый «Большой шлем», и ещё когда я подряд обыграла Серену и Винус, потому что это происходит не так часто. Сначала я обыграла одну, на следующий день другую, а потом тяжело выдохнула. Обычно ты проигрываешь второй матч, потому что победить обеих сестёр за два дня крайне тяжело.

— В 2013-м произошло твоё второе возвращение, в этот раз – в парном теннисе. Очень необычно, когда топ-игрок одиночного разряда возвращается в тур в парный разряд.
— Думаю, не все заметили, но в своей первой карьере я выиграла девять парных «Больших шлемов». Это как-то прошло незаметно, но потом люди стали говорить: «О, она уже выиграла девять «Шлемов», выступая в основном в одиночке». Думаю, я всегда была лучше как парный игрок, чем как одиночница. Да, я всегда вспоминаю о тех моментах и думаю, что очень важно работать над взаимодействием с партнёром. Это как отношения: вы проводите вместе много времени, вместе работаете, тренируетесь. К сожалению, нам иногда приходится играть друг против друга. Вы вместе тренируетесь, а затем сражаетесь против этого человека. Когда я играла с Анной, Яной Новотной, Мэри Пирс и с другими моими партнёрами, то было не очень легко оказываться с ними по другую сторону сетки, это минус. Пара лет в паре с Анной Курниковой – одни из лучших в карьере, и это прекрасные воспоминания.

— Это было очень красиво.
— Спасибо! Думаю, мы собирали много зрителей на трибунах, нас очень поддерживали.

— Если бы у тебя был шанс начать всё сначала, зная цену успеха, ты бы прошла через это заново?
— Если бы всё это повторилось? Думаю, да, конечно. Я бы попробовала сделать всё ещё лучше.

— Что бы ты поменяла?
— Возможно, переиграла бы несколько матчей, особенно на «Ролан Гаррос»-99. Возможно, я бы ещё заново сыграла один матч на Australian Open, когда я имела матчбол, но уступила. Но это теннис, сегодня над этим можно только посмеяться.

— Мой заключительный вопрос: любой совет от Мартины Хингис для молодых игроков и их родителей. Может, что-то особенное для родителей.
— Я всегда верила, что могу всего добиться, при этом идти к своей цели можно, получая удовольствие, это главный секрет успеха. Обычных детям приходится ходить в школу, это не всегда приносит удовольствие, но старайтесь получать от этого максимум, и со временем всё получится. Свою удачу надо заработать. Нужно продолжать работать, и всё придёт, я всегда в это верила.