Как Чесноков стал героем теннисной России
Андрей Чесноков – один из главных героев Кубка Дэвиса; как минимум среди тех российских теннисистов, которым сам трофей за свою карьеру завоевать не удалось. «Виной» тому легендарный матч в полуфинале этого турнира 1995 года. После побед над Бельгией и ЮАР Россия встречалась с Германией. Это был второй подряд полуфинал между странами, вот только в 1994-м в Германии не было Бориса Беккера, и россияне одержали достаточно лёгкую победу, после чего проиграли домашний финал Швеции. На этот раз Беккер в составе был и в первый день победил Чеснокова в четырёх сетах, после чего Михаэль Штих упрочил преимущество своей команды, обыграв Евгения Кафельникова. В субботу Кафельников и Андрей Ольховский взяли верх над Беккером и Штихом со счётом 7:5 в пятой партии, а в воскресенье Борис сыграть не смог. Лидер нашей сборной Кафельников уверенно разобрался с Берндом Карбахером, сравняв общий счёт – 2-2.
На решающий поединок вышли Чесноков и Штих. Андрей выиграл первую партию, но во второй и третьей взял всего два гейма. Четвёртый сет остался за россиянином, а при счёте 6:6 в решающем (никаких тай-брейков в пятых партиях не было, они игрались до разницы в два гейма) Михаэль сделал брейк. Легендарным тот матч сделал следующий гейм. Штих один за другим заработал девять матчболов, но не реализовал их – а едва Чесноков добрался до брейк-пойнта, как обвёл соперника прекрасным кроссом и взял его подачу. В следующем гейме на приёме уже Андрей упустил двойной матчбол, но в итоге добился невероятной победы! На матчболе соперника при счёте 12:13 измученный немец допустил двойную ошибку, а торжествующий Чесноков упал на колени.
При этом решающую часть того поединка в прямом эфире не показали – незадолго до матчболов немца телеканал прервался на выпуск новостей, после чего вернулся в «Олимпийский» в записи. Комментатор матча пытался убедить коллег, что матч важнее, чем новости, говорил, что президент страны, Борис Ельцин, смотрит матч, находясь в Сочи, но всё оказалось тщетно. Кстати, Ельцин о развязке поединка узнавал благодаря аудиотрансляции Шамиля Тарпищева, которую он вёл лично для президента по телефону (капитаном сборной тогда был не Тарпищев, а Анатолий Лепёшин, являвшийся также тренером Кафельникова).
В интервью «Чемпионату» герой того матча Андрей Чесноков рассказал о легендарном поединке, о том, почему он перед этим не играл за сборную на протяжении двух лет, об атмосфере в команде и награждении Орденом Мужества по личному указу Ельцина.
«Посмотрим, как ты будешь решать, останусь ли я в команде»
Почему не играл за сборную в 1993 и 1994 годах? У меня был конфликт с капитаном, Вадимом Борисовым. В своё время было голосование, выбирали капитана – Шамиля Тарпищева или Борисова. Я почему-то проголосовал за Борисова, и он стал капитаном. Это моя самая большая ошибка. Мы должны были играть с Германией (в «Олимпийском» в 1993-м на ковре. – Прим. «Чемпионата»), массажист делал мне массаж. На тренировку перед этим пришла моя жена, и вот когда мне делали массаж, Борисов говорит: «Андрей, значит, так – я хочу, чтобы жён здесь не было». Я ему отвечаю: «Моя жена – как талисман, она со мной везде по заграницам. У нас здесь что, Советский Союз? Почему ей здесь нельзя быть?». А он: «Завтра буду решать, будешь ты в команде Кубка Дэвиса или нет». Я сказал: «Ну хорошо, мы посмотрим, как ты будешь это решать» – и после этого исчез.
«С Лепёшиным команда сплотилась»
В 1995-м капитаном стал Анатолий Лепёшин, и он был просто очаровательным. Чудесный капитан Кубка Дэвиса, команда с ним сплотилась, было отличное взаимопонимание и среди игроков, и между игроками и капитаном. Было просто приятно находиться под его руководством. Мне с ним было очень комфортно. Он мог и поставить строгостью всех на место, и расслабить чисто психологически. Мне очень с ним понравилось.
Почему у меня в те годы был спад в карьере? Так сложилось. Я начал менять ракетку, потом струны. Потом умерла моя любимая бабушка. А затем я почувствовал, что могу вернуться и снова хорошо заиграть в теннис – и поиграл бы ещё на хорошем уровне, был бы в топ-20, топ-30, потому что почувствовал второе дыхание. Но так получилось, что я травмировался, чудовищная травма была (в конце февраля 1997 года Андрей получил множественный перелом правой ноги во время матча с Тоддом Вудбриджем и после операции вернулся только через год. – Прим. «Чемпионата»). У меня была пересадка кости. Короче говоря, ерунда полная пошла.
В Кубке Дэвиса у нас с 1997-го капитаном снова стал Тарпищев. Мне с ним было комфортно, в отношениях с игроками он был настоящий дипломат. Он знал теннис, разгружал меня чисто психологически. Мне было комфортно, я играл здорово. Не знаю, как сейчас ребятам в этом плане – всё-таки ему 70, а им 20 с небольшим. А тогда мне было 20, ему 37-38.
«Только у одной моей ракетки были правильные струны»
На матче со Штихом у меня было пять ракеток, но только у одной были правильные струны. С ней я сыграл первый сет и взял его – 6:4. Потом взял ракетку с неправильными струнами и отдал два сета со счётом 1:6. Затем снова взял ракетку с правильными струнами, взял четвёртый сет 6:3. Если бы она у меня порвалась, то, думаю, я проиграл бы. Но она не порвалась, так что я отыграл каких-то девять матчболов – была такая небольшая интрига. Штих мог победить, но на матчболах у него никаких шансов не было. И так получилось, что я выиграл 14:12 в пятом сете. На матчболах я о поражении вообще не думал.
Все девять матчболов на его подаче были, подряд. На самом первом брейк-пойнте, который у меня был, он вышел к сетке, я сделал вид, что играю по линии, а сам обвёл его потрясающим кроссом – изумительно получилось. Правда, из девяти матчболов на двух он сделал двойные ошибки. Так что было легко (улыбается).
Штих на своих матчболах волновался больше, чем я? Когда выходишь на матч, особенно когда играешь в России – неважно, против кого – в основном любители тенниса, болельщики ждут только победы. Тогда я в рейтинге стоял девяносто каким-то, а Штих, кажется, четвёртым (на самом деле Михаэль тогда был 12-й ракеткой мира, хотя за год до этого находился на второй строчке. – Прим. «Чемпионата»), Беккер – третьим или четвёртым. От меня всё равно ожидали только победы. По идее, в такой ситуации тяжело играть чисто психологически. Иногда ты понимаешь, что твой уровень ниже, но ты должен выиграть. И мне пришлось показать, что мой уровень выше. Но я до сих пор не понимаю – если я победил Штиха, как получилось, что я проиграл Беккеру. Я не знаю, почему так произошло.
Хотите, расскажу, почему я проиграл? Наши техники решили сделать медленный корт, взяли и залили его вечером. Залили до такой степени, что отскок был достаточно низким – высокого отскока не было. Я накручиваю Беккеру, которому тяжело играть по высоким мячам, – а корт мягкий, мяч высоко не отскакивает. Мне надо было делать всё быстрее, и это было на руку Беккеру, скорее всего. Мы даже должны были начинать в час дня, а начали в три, потому что корт был залит водой, его надо было просушить.
«Ужасно, что мы проиграли финал США»
Это, конечно, были феноменальные матчи, когда мы победили Германию 3-2, хотя проигрывали 0-2. Ужасно, что мы после этого проиграли финал США. В том году и Германия, и Америка привезли лучших игроков, просто лучших. Первый и второй номер Германии были Беккер и Штих, а у Америки приехали Курье, Сампрас, Агасси. Правда, Агасси тогда не играл – наверное, не был в такой хорошей форме на том Кубке Дэвиса, чтобы выступать. А в том финале, честно говоря, не хватило, можно сказать, одного мяча.
Мой матч с Сампрасом был, можно сказать, ключевым. Думаю, что, если бы я его выиграл, мы бы завоевали Кубок Дэвиса. Ужасно, что я не довёл этот матч до победы. Тот поединок я вспоминаю с горечью. Потом Кафельников против Сампраса сыграл очень слабо, я не ожидал, что он отдаст ему три сета подряд – 2:6, 4:6, 6:7. В одни ворота просто проиграл. Очень обидно было, конечно.
Курье в том матче был не в своей тарелке, разобранный, играл плохо. Мы с ним сыграли, но в уже ничего не решавшем матче при счёте 1-3. Вышли на расслабоне, я проиграл первый сет 6:7, а потом взял партию 7:5 и «поставил бублик» в третьей. Если бы тот поединок был решающим, то, может быть, максимум четыре сета было бы. Он тогда много ошибался, не было той уверенности, какая была, когда он занимал первую строчку рейтинга. А я был неплох, играл на подъёме, хоть и был 90-й ракеткой мира.
«Я думаю — надо же, я получил Орден Мужества за теннисный матч»
Как меня наградили Орденом Мужества? Если так рассуждать, то я думаю – надо же, я получил Орден Мужества. За что – за то, что выиграл полуфинальный матч с девяти матчболов. Для меня немного неожиданно, что я получил его за спортивные достижения. Иногда думаю, насколько верна здесь логика. Да, я защищал Родину в спорте, но в основном люди получают Орден Мужества за другое. Может быть, кто-то осудит мой Орден, не знаю. Но, конечно, это невероятно приятно.
Что для меня важнее – титулы и финалы «Мастерсов» плюс полуфинал «Шлема» или тот Кубок Дэвиса? Думаю, можно было бы от всего отказаться и выиграть хотя бы один турнир «Большого шлема». Можно ведь выиграть полно турниров, можно десятки раз победить на любом «Шлеме» в паре, но всё равно помнить будут победы в одиночке. Что касается той победы над Штихом – она вывела российскую команду в финал Кубка Дэвиса. Но всё-таки очень важно завоевать титул. Если бы нам это удалось, то та победа была бы просто нереальной.