Интервью с вице-президентом ФТК Юрием Польским: о будущем Astana Open, гражданстве и слиянии ATP и WTA

В 2022 году Astana Open прогремел как единственный звёздный турнир азиатской серии с топами в составе. В этом сезоне он вновь принимал грандов, правда, из-за возвращения Пекина уже в статусе турнира серии 250.

В октябре 2023-го «Чемпионат» побывал в Астане, где записал интервью с вице-президентом Федерации тенниса Казахстана. Юрий Польский эксклюзивно рассказал о планах на турнир в 2024 году, о переезде в Алматы, о трансферных новостях, участии России в решениях ITF сегодня и слиянии WTA и ATP.

• «Мы могли бы провести «пятисотник» в Европе, но задача развивать теннис в Казахстане»
• «Работа в Азии после ковида практически остановилась»
• «В прошлом году было более ста заявок на смену гражданства. Задача – не просто успеть урвать кого-то хорошего»
• «Россия сейчас вообще не принимает участия в решениях ITF. И это тоже проблема»
• «Турнир в Алматы – вызов. Но и важный апгрейд для «пятисотки»
• «Это реальность – на мужской теннис люди ходят больше»

«Мы могли бы провести «пятисотник» в Европе, но задача развивать теннис в Казахстане»

— Юрий Фёдорович, в 2023-м турнир Astana Open не серии ATP-500, как годом ранее, а ATP-250. Все из-за возродившегося Пекина: почти $ 4 млн призовых роль сыграли?
— Конечно, тем более они очень соскучились по теннису; для них важно провести турнир на высоком уровне, заявить о себе. Хотя в целом все игроки очень хорошо отзываются о нашем турнире. Для многих, кто приехал в этот раз, решающим фактором стало качество организации: насколько всё системно и чётко запланировано. Многие, откровенно говоря, не хотят ехать в Китай, а стремятся выступать здесь – это наше преимущество.

— Каким будет следующий год?
— Всё будет намного лучше, потому что по календарю мы идём после «Мастерса» в Шанхае. Все сыграют на открытом воздухе, и первый турнир на закрытом харде — индоре — будет у нас. Это тактическая фишка, где мы можем собрать очень хороший состав – все будут возвращаться из Азии. Ведь у нас очень удобные стыковки: лететь из Шанхая в Казахстан пять часов, из Пекина – четыре. И потом из Казахстана до Европы около шести-семи часов. Все игроки понимают, что разовый перелёт очень сложен. Плюс наше гостеприимство. Уверен, игроки приедут.

— Кто станет вашим конкурентом?
— Нам расписание уже известно, это будут европейские турниры серии 250. То есть туда ещё нужно добраться, а мы рядом. И у нас очень хорошая репутация.

— ATP-500 планируете возвращать?
— В этом году в тендере на получение апгрейда до «пятисотки» участвовали мы и ещё более восьми заявок. Наша сильная, но были сложности с календарём, потому что рассматривались две временные зоны: американская серия в феврале и грунтовый сезон на открытом воздухе в Европе в апреле. Мы предложили лучшие условия — что отметили все члены ATP — но логистически это было сложно увязать.

При этом мы пытаемся договориться, чтобы в азиатскую серию добавили ещё один турнир серии 500. И, соответственно, чтобы этим «пятисотником» были мы. Работа будет продолжена, но это небыстрый процесс. Сначала планировалось дать один апгрейд, в итоге после всех обсуждений АТР решила дать сразу три, потому что многие турниры серии 250 в Европе проводятся на слабом уровне. Так что объединяются две лицензии 250 в одном временном промежутке и делается один «пятисотник» в любой другой стране. Календарь расчищается, финансовое положение турниров улучшается. Для ATP это сейчас приоритетная задача. У нас и так уровень «пятисотки» – даже призовой фонд в 1,5 раза выше, чем у обычного турнира 250: больше $ 1 млн. Мы могли бы провести такой турнир в Европе, но наша задача развивать теннис в Казахстане.

«Работа в Азии после ковида практически остановилась»

— С кем из топ-10 велись переговоры в этом году?
— Разговаривали с четырьмя игроками топ-10: с Алькарасом, Циципасом, Джоковичем, Синнером. Новак, на самом деле, любит наш турнир, но, как понимаете, он не так молод. Накануне Джокович провёл успешную американскую серию – Цинциннати, US Open. Потребности в очках у него нет, а приехать в Астану — своего рода разрыв календаря. Он в этом году и не играет азиатскую серию.

Для него сейчас ключевое – подготовка к Олимпиаде в 2024 году, так как в его резюме не хватает только золота. Мы общались, но он сказал, что в следующий раз. Также был разговор с Янником Синнером, с которым уже практически подписали соглашение. Однако у него сильная конкуренция за место в топ-8, соответственно, он решил перестраховаться и сыграть больше турниров. Мы понимали, что год будет непростой, так как стоим на одной неделе с Пекином. Китай сейчас много денег вкладывает: договаривается с игроками, платит большие суммы, а мы переплачивать не хотим – планируем держать стабильностью, качеством и отношением с игроками.

— После ковида как в Азии с теннисом?
— Работа практически остановилась. Сейчас пытаемся раскачать процессы, чтобы страны опять начали двигаться, работать вместе. По сути, только наш проект является драйвером развития в Азии.

Президент федерации Булат Утемуратов финансирует проект до 12 лет – региональные командные соревнования. Самые талантливые игроки сначала у себя в мини-регионах играют, например, в Юго-Восточной Азии, а потом собираются в Астане на ежегодном финале. Там они получают возможность выехать и сыграть с сильнейшими сверстниками из других стран. И такие турниры проводятся по всему миру. Булат Утемуратов финансирует пять регионов: Азию, Океанию, Африку, Латинскую Америку и Карибский бассейн. На этих местах не хватает бюджета, и они больше всего страдают. Тогда как в Европе и Северной Америке всегда проводили. Мы поднимаем возможности для всех стран мира.

«В прошлом году было более ста заявок на смену гражданства. Задача – не просто успеть урвать кого-то хорошего»

— Удобно примечать будущих топов.
— Мы понимаем, что в целом должна быть чёткая структура развития игрока на каждом уровне. Да, мы берём игроков на начальном этапе – 12 лет, там порядка 20 тысяч. Но также нужно развивать поколение теннисистов до 14, 16, 18 лет. А таких, кто занимается и играет турниры, порядка 12 тысяч. Переход из юниоров в профессионалы тоже важно регулировать. Этим я и занимаюсь в Азиатской федерации тенниса.

— Как это регулирует федерация?
— Работа строится следующим образом: детям до 10 лет мы предоставляем базовый инвентарь, чтобы они максимально легко могли войти в теннис. Им нужно лишь купить кроссовки, всё остальное предоставляется бесплатно. Региональные органы власти оплачивают весь процесс: как и тренеры, центры на балансе у государства. Также мы организовываем ключевые турниры, чтобы дети получали соревновательную практику. Но уже с 12 лет, когда мы видим лучших из 10-леток, кто выбивается и показывает талант и способности, начинаем их поддерживать.

– И как?
– Это поддержка происходит на трёх уровнях: «золотой», «серебряный», «бронзовый». Это критерии для того, чтобы родители понимали, к чему стремиться: финансирование распределяется чётко в зависимости от уровней. Если поступают вопросы: почему на поездки одному выделили больше, чем другому, то мы говорим, что им нужно доходить до определённых стадий: полуфиналов ключевых турниров, а также попадать в топ-4 или топ-5 по своей категории. Таким образом, выстраивается чёткая пирамида.

— Но и трансферная политика продолжается?
— Основной фокус – местные спортсмены. Это приоритет. Наличие своего теннисиста важно не только с точки зрения имиджа, репутации, но и как показатель работы системы. Чтобы были свои игроки, должны быть и локальные тренеры. Соответственно, вся экосистема должна на это работать. Но при этом к нам обращаются ребята, которые по тем или иным причинам не получают поддержки на местах, а мы даём им шанс. Возможно, кто-то в ближайшее время присоединится к нашей команде. И президент федерации смотрит, насколько игрок профессионально подходит к своей карьере, и помогает тем, кто сам не может решить свои вопросы.

— Но за этот год так и не случилось ни одного громкого перехода.
— В прошлом году поступило более ста обращений в нашу сторону. Где-то мы предлагаем не менять гражданство, а, допустим, помогаем с кортами: многие приезжали в Алматы, Шымкент, Астану тренироваться и играть наши турниры. Многие были в замешательстве: они не знали, что делать. Но наша задача не просто успеть урвать кого-то хорошего. Она в том, чтобы игрок развивался. Потому что это должно быть осознанное решение. Даже если кто-то и переходит играть за Казахстан, то мы строим отношения не на год, два – ситуация может поменяться. Будет неправильно, если игрок опять уйдёт от нас. Мы выстраиваем долгосрочные взаимоотношения. Примеры тому Ярослава Шведова, Юрий Щукин, которые начинали в далёких 2000-х и до сих пор с нами в качестве капитанов сборных помогают молодым казахстанским игрокам. Поэтому и больших переходов нет — потребности нет.

— На каком этапе Саша Шевченко?
— Он получает вид на жительство в Казахстане, мы давно с ним разговаривали. Саша хочет играть за Казахстан. Тем более он давно не живёт в России, базируется в Европе. Думаю, в ближайшее время он получит гражданство Казахстана и, соответственно, присоединится к нашей команде.

«Россия сейчас вообще не принимает участия в решениях ITF. И это тоже проблема»

– Вы, наверное, и в важных решениях ITF принимаете участие?
– Да, президента нашей федерации знают все: с ним советуются, как поступать в той или иной ситуации – в том числе и организаторы турниров «Большого шлема». Конечно, традиционно большой вес у ТБШ, но по факту у нас уже семь голосов.

– А что значит голос?
– Это право на принятие решения, которым наделены страны. В ITF действует взвешенная система голосов: в зависимости от значения страны и её размера в теннисе. Градация идёт от 12 голосов – это страны с «Большими шлемами» и Германия. Следом страны с девятью голосами – Индия, Китай, Бразилия. У Казахстана, Сербии, Хорватии по семь голосов, потом пять голосов и так далее.

– А у России?
– У Россия девять голосов. Но, к сожалению, она сейчас без права голоса.

– Вообще не принимает решений?
– Да. Для нас это тоже определённая проблема, ведь мы были в блоке с Россией и Беларусью – у последней три голоса. Так что сейчас немного сложнее, хотя у нас очень хорошая поддержка в Азии. Плюс сильные позиции в Европе: 80% стран поддерживают нас и советуются. Там, может быть, только страны «Большого шлема» консультируются более-менее независимо от остальных, но Европа и Азия – это уже 70% голосов, чего хватает, чтобы продавливать нужные решения.

– Например?
– По изменению формата Кубка Дэвиса. На момент, когда его меняли, у нас ещё не было такого веса. Если бы мы это голосование проводили сейчас, то результат был бы совсем другим. Мы были за прошлый формат: домашние и гостевые матчи. Мы вообще были против самой компании Kosmos, потому что структура непонятная, а наш президент всегда хотел, чтобы Кубок Дэвиса был в теннисной экосистеме и поддерживался ТБШ. Это максимальная реализация потенциала турнира: чтобы все топовые игроки были заинтересованы в успехе.

«Турнир в Алматы – вызов. Но и важный апгрейд для «пятисотки»

— Саша Бублик согласился участвовать сразу и без промедлений: так сказать, поддержать местный турнир?
— Есть такое «джентльменское соглашение»: об этом никто не говорит, но все ребята понимают, что домашний турнир является ключевым, поэтому всегда участвуют. Причём участвуют и на турнирах серии 250, и в Кубке президента. Саша всё то время пока играл «челленджеры», выступал и на КП. Это не было чем-то новым. В этом плане мы друг друга поддерживаем: он знает о влиянии Федерации тенниса Казахстана на его жизнь, его карьеру. Он благодарен, так что даже вопрос о финансовых гарантиях не встаёт. Саша приезжает домой, играет перед своей публикой, что, соответственно, для нас тоже очень важно: свой игрок – хедлайнер.

— Почему происходит релокация турнира в Алматы? Вроде бы увозите из столицы…
— Основная причина – наличие большой фанатской базы, любителей тенниса. В Казахстане теннис и начался именно в Алматы. К тому же это самый большой город в республике, серьёзная туристическая локация. Важен и эффект новизны, ведь в Астану приезжают уже с определёнными ожиданиями. Это и проработка варианта в случае увеличения до мужской «пятисотки», ведь тогда турнир будет проходить в «Алматы Арена» – это 12 тысяч мест. Здесь же, в Астане, вместимость арены до 3,5 тысячи. Это серьёзный рост. Для нас это вызов, так как в Астане мы были уверены, что начиная с 1/4 финала, все билеты будут проданы, как в прошлом году: мест катастрофически не хватало, люди сидели в проходах. Мы даже продавали посадочные места с подушками для сидений.

Челлендж – дойти до 12 тысяч. И когда получим апгрейд, мы будем полностью готовы. Важно пройти этот процесс, чтобы подтянуть арену до нужного уровня. Поскольку даже в Астане с 2020 года мы многое поменяли: перестроили техническое оснащение, укрепили базу. То же самое нужно сделать и там.

— WTA-250 планируется?
— Считаем его необходимым в связке. Не знаем, будет ли это WTA-250 или WTA-125 – есть такой вариант. Потому что для Лены Рыбакиной играть WTA-250 очень сложно: речь не о том, чтобы найти время в графике, а о том, как это будет влиять на рейтинг. Они могут сыграть лишь несколько турниров серии 250 в году – один-два. Важно найти сочетание, ведь выбирать между турниром в Токио и приездом в Казахстан неправильно. Для Юлии Путинцевой выбор не так критичен. Но проводить турнир только для неё тоже неправильно.

А если опускаться на уровень ниже, то пять-шесть наших игроков не только приедут, но и смогут побороться и продвинуться, получив свои очки. С точки зрения развития такая комбинация – ATP-250 и предваряющий турнир WTA – очень хороший вариант.

«Это реальность – на мужской теннис люди ходят больше»

— Как вам эта инициатива WTA: разрешать теннисисткам играть в год лишь пару турниров серии 250?
— WTA пытаются поднять уровень и ценность своих турниров через максимальную явку игроков: чтобы топ-игроки играли топовые турниры. Потому что очень сложно продать билеты, если не приезжают топы. Они прежде всего заботятся о своих высококлассных активах.

— В туре не первый год идёт борьба за равные призовые в WTA. Суммы поступают из резервов ATP?
— Нет, пока из резервов женской ассоциации. Но надо понимать, что Кубок Билли Джин Кинг и WTA, имея равные призовые, не генерируют таких же доходов. То есть, к сожалению, это реальность – на мужской теннис люди ходят больше. В качестве решения ATP предлагает вариант с объединением прав: будут продаваться права на вещание в комплексе «ATP+WTA». Компании-вещатели будут покупать блок: они не могут купить отдельно ATP, так что будут приобретать и WTA. Таким образом, можно поднять ценность женской теннисной ассоциации – немножко искусственно подкачать. Но в целом привлекается внимание – женский теннис хотя бы будет транслироваться.

Главное – охват: если тебя видят меньше, ты стóишь меньше. И, соответственно, спонсоры получают меньше ценности и значения. Иначе они готовы вкладывать больше. Может быть, на таких основах получится улучшить финансовую модель.

— Смотрю, эта концепция хорошо легла на местный турнир: спонсоров меньше не стало.
— Независимо от того, на каком уровне будет проходить турнир, для Казахстана он уже экстраординарный. Если сравнивать с тем, что было пять лет назад, турнир такого уровня был мечтой: все хотели иметь ATP-250. И выше никто не смотрел. Заявив о себе классными матчами, организацией, мы приучаем людей ходить на теннис. Это воспринимается как нечто нормальное. Когда приезжал Рафа, был большой ажиотаж, но он длился недолго. Сейчас для человека уже норма каждую осень ходить на теннис. Мы стараемся эту традицию развивать, создавая большое количество мероприятий вокруг тенниса: проводя конференции, семинары для тренеров. В будущем хотим, чтобы наш турнир был ивентом, который нельзя пропустить: если ты там не был, то осень прошла зря. Они понимают, куда мы идём. Так что лучше застолбить место сейчас, пока это дешевле и проще.