Даниил Медведев ― единственный российский теннисист, кто успел сыграть в первый день Олимпиады. Матчи остальных россиян перенесли на воскресенье из-за дождя.
Медведев в первом круге играл очень легко и классно. Австралийца Хидзикату он не почувствовал, легко победив 6:2: 6:1. Бросалось в глаза, что Даня отлично чувствовал себя в атаке и бил с форхенда так, как в самом начале карьеры.
После матча мы поговорили с Даней и обсудили Олимпиаду и в целом его текущую карьеру.
У Медведева большие ожидания
— Как удался переход с травы на грунт?
— В каком-то смысле было даже страшно (смеётся). С травы обратно на грунт, а потом ехать ещё на хард. Подготовился как смог. Хоть времени было мало, но как смог распределил время и отдохнуть, и потренироваться.
Когда приехал сюда, были больше ожидания на пару и микст — меньше сетка и другой формат. В одиночке сильные игроки, а на «Ролан Гаррос» я обычно не выигрывал. Но здесь совершенно другие мячи, очень хорошо играл на тренировках, поэтому ожидания повысились. Сегодня был крутой матч.
— Хорошо летело с форхенда из-за мячей?
— Да. Когда на «Ролан Гаррос» поменяли мячи на Wilson, было очень тяжело — они не летят. Легче играть тем, кто умеет разгонять мячи. Это не моя сильная сторона. Я легче играю, когда мяч летит, а я его сам направляю. Здесь очень хорошие ощущения, делаю много виннерсов на тренировках, подача летит. Но это не отменяет того, что на грунте до сих пор очень сильные игроки. Посмотрим, как получится. Буду играть от себя.
— Мы всё понимаем, но объясни для чайников, почему везде разные мячи?
— Каждый турнир сам решает, какими мячами играть. Все мячи совершенно разные. В теннисе тенденция на протяжении последних лет пяти — мячи всё тяжелее и тяжелее. Почему — я не знаю. У всех болят плечи, локти, а они всё равно всё тяжелее и тяжелее. А на Олимпиаде из ниоткуда очень лёгкие мячи. Но к каждому игроку могут прийти другие 10 и сказать: «Лёгкие мячи — это ужасно». Но пусть лучше говорят те, кому удобнее с лёгкими. Может быть, кто-то где-то нас услышит!
— На разминке ты держался за плечо. Всё ли нормально?
— Я всегда трогаю (смеётся). Всё нормально. Если бы всё было ненормально, то было бы 0:2.
Пара с Андреевой. Как это будет?
— Пара с Миррой Андреевой. Как это будет?
— Мне тоже очень интересно. Мы с ней ещё даже не виделись — она же вчера выиграла турнир. Я знал, что хочу играть микст. Мы с Миррой круто играли на выставочном турнире в Абу-Даби, хоть и один сет. Это прикольная история. Она — молодая, а я — уже не молодой по меркам тенниса. Посмотрим, что из этого выйдет. Очень интересный микст, из которого может что-то получиться. Потом с ней поболтаем, как будем играть.
— Как происходили переговоры с Миррой?
— Мы между собой это не обсуждали. Это получилось больше с тренерами сборной. Игорь Куницын спросил меня, с кем бы я хотел играть. Я сказал про игру с Миррой в Абу-Даби. Слава богу, не отказалась.
— Видел сравнение в Сети с мультфильмом «Маша и медведь»?
— Да. Это было очень смешно, потому что правда похоже. Я очень посмеялся.
— Ты был на открытии Игр инкогнито? Тебя заметили в очках и кепке.
— Если быть честным, я не люблю фоткаться по 100 раз на дню. Я обычно в кепке и очках или просто сильно натягиваю кепку. А где я прошёл, давали шляпу. Я надел эту прикольную шляпу. Смешно было, потому что рядом сидела русская семья — парень 18 лет. Он сказал: «Даниил, удачи». Попросил сфоткаться. Говорит: «Я не хотел идти, но родители заставили. Вот, оказывается, не зря». Потом полил ливень. Несмотря на то что там была сцена, мы церемонию в основном смотрели по телевизору. Подумал, что по телеку это будет лучше, и пошёл обратно в отель.
— С чем связано, что многие теннисисты не живут в Олимпийской деревне?
— Я могу говорить конкретно про себя. В Токио мне очень понравилось в Олимпийской деревне. Там был олимпийский дух, другие спортсмены — очень круто. Много различных причин, но в итоге от этого очень устаёшь. Мы, теннисисты, привыкли, что у нас своя бешеная рутина, всё по минутам расписано. Пока дойдёшь до олимпийской столовой, пока в очереди дождёшься еду, пока дойдёшь обратно, пока встанешь на автобус. В Токио я увидел, что не все теннисисты жили в Олимпийской деревне. Здесь только 15 нейтральных спортсменов. Решил, что если я хочу медали, то лучше жить в отеле.
— В деревне было бы жить намного экономнее?
— Экономнее, но ничего страшного. Мы здесь не для того, чтобы экономить.
Как Медведев видит свою карьеру сейчас
— Полуфинал Уимблдона тебя расстроил или зарядил? И Синнера победил, и с Карлосом хорошо сыграл.
— Скорее зарядил. Но после полуфинала я расстроился. Я действительно круто себя чувствовал на Уимблдоне ― примерно так же, когда играл финал «Шлема» на US Open. Но Карлос играл лучше, чем я когда-либо играл против кого-то на корте. Он действительно очень был крут. Я не знал, как выиграть. После матча сидишь и думаешь, что мог сделать лучше — я ничего не мог сделать лучше. Только зарядило уверенностью, что было близко. Я попробую взять ещё один «Шлем».
— Нет ли ощущения, что в таком же матче на харде мог выиграть?
— Точно знать нельзя. Но у меня точно было бы больше шансов. Несмотря на то что на траве я очень хорошо играл в этом году на Уимблдоне, на харде я более уверенно себя чувствую — как рыба в воде.
— Алькарас для тебя самый сложный соперник в карьере? Не Джокович или Надаль?
— Да. С Федерером и Марреем я никогда не играл, когда они были на пике. С Джоковичем и Надалем можно играть. Да, часто проигрываешь, как и многие против них. Но Надаль на грунте — это другой уровень. Со всеми можно играть, но всё вместе Карлос — самое сильное, что я видел.
— Как бы ты описал точку карьеры, в которой находишься? Есть ощущение, что сейчас и так крутую карьеру ещё круче могут сделать только «Шлемы». Ведь «Мастерсов» много…
— «Мастерс» бы выиграть. Давно не выигрывал (смеётся).
— Но всё-таки сейчас всё ради «Шлемов»?
— Да. «Шлемы» и Олимпиада. Какой бы турнир я ни играл, я хочу титул. Но на «Шлемах» другие ощущения. Только на «Шлемах» получается поймать бешеный адреналин. Я слышал, что у многих топовых игроков такое было, когда другие турниры становятся чуть менее важными и всё строится ради «Шлемов». Я действительно очень хочу второй «Шлем» — стараюсь всё для этого сделать и буду продолжать.
