Интервью с тренером «Торпедо» Михаилом Васильевым: о философии клуба, предсезонной подготовке, игре с Буре

«Торпедо» стало главной сенсацией сезона КХЛ, и Игорь Ларионов почти всю регулярку был одним из самых обсуждаемых тренеров лиги. Однако в Нижнем Новгороде собрался мощный штаб — Андрей Козырев, во многом отвечавший за тактику, после одного сезона в Нижнем стал главным тренером «Северстали», Николай Хабибулин в качестве тренера вратарей помог Ивану Кульбакову выдать лучший сезон в карьере.

Ну а тренером по нападающим нижегородской команды является Михаил Васильев. Олимпийский чемпион, чемпион мира и многократный чемпион СССР восемь лет играл вместе с Ларионовым в ЦСКА, как тренер работал в системах ЦСКА и «Салавата». С прошлого сезона Васильев помогает Ларионову проводить в жизнь его философию в Нижнем Новгороде. В эксклюзивном интервью «Чемпионату» тренер «Торпедо» рассказал о новой жизни нижегородского клуба и своём видении игры.

«Мы не можем рисовать рельсы — доверяем игрокам, а они доверяют нам»

— Михаил Александрович, как появился вариант вашей работы в «Торпедо»?
— До этого я работал в «Салавате», а с Игорем Николаевичем мы друг друга давно знаем, вместе играли, постоянно поддерживали общение. Что немаловажно, мы постоянно обсуждали новые тенденции в хоккее, как мы видим игру, и наши взгляды совпадают. Мы схожи в философии, видении игры, в том, как надо работать с командой — и когда от Игоря Николаевича поступило предложение ему помочь, я сразу согласился.

Нужно поблагодарить губернатора Нижегородской области, председателя правления клуба Глеба Сергеевича Никитина и руководство, что поверили в нашу философию и пригласили в клуб. До приглашения в «Торпедо» мы много говорили, что хотелось бы реализовать те мысли, которые у нас были в голове, то, что мы хотим сделать для нашего хоккея. Хорошо, что у нас появился такой шанс.

— Какова ваша зона ответственности в тренерском штабе?
— Я отвечаю за атаку и большинство. Это узкая направленность, остальное тоже никто не убирает, у нас коллегиальное обсуждение каждой игры и каждого действия, а потом Игорь Николаевич принимает решение, и мы действуем по этому плану.

— Отдаёт ли Ларионов полностью детали помощникам или это плод совместных решений?
— Повторюсь: это коллегиально, творчество у нас никто не убирает. Мы много консультируемся и с Николаем Хабибулиным, тренером вратарей, обсуждаем с ним тот или иной эпизод игры. У нас всё открыто, и Ларионов принимает участие в этих обсуждениях, у него есть своё видение.

— Большинство — один из недооценённых факторов успеха «Торпедо» в этом году. Показалось, что там вы даете игрокам много импровизировать.
— Действительно, в какой-то момент у нас было 24,8% реализации большинства — чемпионат мы закончили на пятом месте в лиге с 21,5%, лучшие клубы НХЛ имеют 23-25% реализации. Касаемо ваших слов про импровизацию — вы знаете, без неё забить нельзя. Можно рисовать схемы, всё что угодно, но у хоккеистов должно быть понимание игры, что нужно сделать в данный момент. Хоккей настолько быстрая игра, каждая секунда диктует нам новые ситуации, и игроки в большинстве должны эти ситуации решать, принимать быстрые, умные и правильные решения. Наши хоккеисты это умеют, и неспроста они показывали хороший результат.

— Советуетесь ли вы с игроками касаемо схем игры в большинстве?
— Не только мы изучаем соперников, но и соперники изучают нас. Перед каждой игрой у нас проходит собрание, и мы с хоккеистами в большинстве случаев советуемся, даём те моменты, где противник играет против нас в контригру. Мы возвращаемся к тому, что большинство — это импровизация: невозможно ведь начертить схему, которая будет работать постоянно.

Важно и исполнительское мастерство игроков — и мастерство нашей команды возросло кратно. Это результат кропотливой работы на предсезонном сборе, по ходу чемпионата, где мы игрокам говорим: ребята, мы не можем рисовать рельсы и вы должны по ним действовать. Есть определённые моменты, которые могут меняться моментально — мы доверяем игрокам, и они отвечают тем же. Это дорогого стоит.

«Игроки должны радоваться игре, а не отрабатывать повинность»

— У «Тампы» в НХЛ есть неофициальный лозунг «креативность через автоматизм». К вам он применим?
– «Автоматизм» — хорошее слово. На площадке у игрока есть доля секунды для того, чтобы подумать и принять правильное решение. У него всё идет на отработанном автоматизме, а дальше уже импровизация и то, как хоккеист понимает игру, потом уже идёт исполнительское мастерство. Эти компоненты мы пытаемся соединить, и мы хорошо это умеем делать. Поэтому — импровизация плюс автоматизм. Автоматизм — это постоянные тренировки, постоянный прогресс в своём мастерстве, в понимании игры.

— Долго ли команда привыкала к вашим требованиям?
— Игроки недолго привыкали, требования у нас очень простые: играть в хоккей, получать удовольствие. Когда выходите на лёд, то должны знать, что это ваша любимая работа, которую вы умеете делать. К этому привыкнуть можно моментально, игроки должны радоваться игре, а не отрабатывать определённую повинность. В хоккей по определению нельзя играть по шаблону, в хоккей надо именно играть.

— Насколько быстро нашли игрокам подходящих партнёров? Когда родилась идея с той же тройкой Коваленко — Кручинин — Гончарук?
— Мы исходим из того, какие игроки есть у нас в руках. У нас есть определённый круг хоккеистов, из которых мы пытались вытащить их лучшие качества. У того же Коли Коваленко, нашего «маленького танка», брали положительные стороны, на чём он может сыграть (нацеленность на ворота, неуступчивый характер, умение довести до логического завершения игровой момент). Есть у этой тройки голова — Кручинин… А скорость и завершение атаки — это Гончарук. Так пазл и складывается, мы в постоянном поиске правильных сочетаний, хотя мы не приверженцы того, чтобы каждый матч менять звенья. Мы хотим, чтобы хоккеисты играли вместе, чтобы понимали друг друга с полуслова — тот самый автоматизм.

— Как родилось решение перевести Кручинина на позицию центра? Долго ли он привыкал к этой роли?
— По Алексею у нас была красивая история — он был никому не нужен, многие команды списали его со счетов. Надо отдать должное, что он принял наше предложение и от него исходило понимание, что ему дают шанс, он должен был себя проявить. У нас не было сомнений по Алексею, какой он игрок, и мы дали ему возможность, чтобы он показал свои лучшие качества. Как только мы увидели, что он может сыграть на этой позиции, у нас сразу отпали все сомнения.

— Как восприняли дебют Алексея на тренерской скамейке?
— Мы постоянно думаем, как можем улучшить наш результат и командное понимание игры. Не секрет, что хоккеисты видят игру совсем другими глазами, и было несколько моментов, когда мы ребятам объясняли: ты сегодня не играешь, но мы тебя не «сажаем». Ты садишься на трибуну, и тебе будет очень важно посмотреть со стороны, как играет команда, какие у нас требования, как они выполняются и что надо улучшить, чтобы было полезно для команды.

Когда хоккеисты на площадке, они иначе видят игру. Идея появления Алексея на тренерском мостике появилась у Игоря Николаевича на предыгровой тренировке, и мы его поддержали. Это было сделано для лучшего понимания того, как матч смотрится со стороны и как тренеры «играют» на скамейке. Уверен, это пошло на пользу и ему, и команде.

«Мы не можем сказать игроку: «Сегодня ты будешь Гретцки»

— Очень много говорилось о лёгкой предсезонке «Торпедо»…
— Мне интересно, откуда наши эксперты взяли вывод, что у нас была лёгкая предсезонка, что мы где-то недорабатывали. На новую предсезонку мы поставим два «баллона» от трактора «Беларусь» и скажем: блин, утаскались с этими колесами! Ну вот кто это сказал? Как всегда у нас: кто-то сказал, кто-то видел, «источник сообщил». Хотелось бы на этого источника посмотреть и понять, на основании чего он делает такие выводы. Не буду раскрывать, как мы работали на предсезонке — приезжайте, посмотрите, у нас нет никаких секретов, всё открыто.

Наши тренеры по ОФП Филипп и Андрей — профессионалы, они умеют это делать, понимают игру, наше общение с игроками проходит и через них, они нам докладывают о физическом состоянии. Каждую тренировку они работают по индивидуальной программе в зале атлетизма. Но мы обязательно сделаем фотографию с «баллонами» от трактора (смеётся).

— Можете ли сравнить эти сборы с предсезонкой советского времени?
— У нас время идёт вперёд: раньше играли клюшками, которые делали из дерева. Загиба не было, если кто-то поднимал шайбу надо льдом на 30 см, то считалось, что он бросает хорошо. Сейчас все поменялось, есть композитные клюшки, поменялись коньки и скорость — не только передвижения на коньках, но и принятия решений. Хоккей стал другим, все умеют бегать, и сложно сравнивать предсезонку 35-40-летней давности с нынешней. Мы берём всё лучшее, что там было, и берём то, что Ларионов прошёл и увидел в НХЛ, а я — в Европе.

— Как воспринимали неверие в команду перед сезоном, когда ваш эксперимент считали слишком смелым?
— Это не эксперимент, это жизнь, это отчётливая и правильная программа развития игроков и хоккея. То, что они верили или нет — это их проблема. Я тоже не верю в то, что человек может летать без крыльев — а говорят, что может летать.

— Слова Кирилла Петрова о «Торпедо» в плей-офф широко разошлись. Как готовились к играм с тем же «Динамо», у которого были габаритные и силовые ребята?
— Обычно говорят, что игры плей-офф — это что-то специальное, но специальное в чём? Мы вместо хоккея начинаем играть в баскетбол или начинаем заниматься плаванием? Что меняется? В первую очередь менталитет игроков, он становится более ответственным. С другой стороны, первая проигранная игра ни о чём не говорит, как и вторая — это говорит о том, что мы должны что-то подкорректировать. И Игорь Николаевич так говорит, и это моё мнение тоже — мы не собираемся отходить от философии нашей игры, не собираемся выстраивать автобус или кардинально что-то менять.

Ну а Кирилл — хороший парень и игрок, молодец, я его знаю и по молодёжной сборной, и по ЦСКА. Он опытный игрок, много игр прошёл по плей-офф, у него есть своё мнение, его нельзя не уважать. Мы не собирались никому ничего доказывать и продолжали играть в нашу игру в любом матче. Это оценили наши поклонники, наши болельщики, которые теперь есть по всей России.

— Согласитесь, что в серии с СКА ключевыми были первый матч и его овертайм?
— Нет, мы продолжали играть. Повторюсь: мы не отходим от стиля. Поражение в первом матче могло быть в пятом овертайме, это ничего не меняет. Поражение даёт повод посмотреть, где мы можем стать лучше, подсказать это ребятам и идти вперед.

— Как можно объяснить феноменальную нереализацию моментов, когда просто никто не мешал?
— Против нас играют живые люди, у которых тоже есть хорошие игроки, команды, которые против нас выстраивают контригру, там есть вратари и защитники с определённым заданием. Не могу назвать это везением или невезением, у нас есть игроки, с которыми мы должны работать. Мы не можем сказать: «Ты сегодня будешь Гретцки, а ты Ларионов». Нам есть над чем работать, надо лучше двигаться, выходить на правильные позиции для броска, выводить партнёра на правильный бросок. Если вратарь и защитники играют хорошо, это только идёт на пользу нашему хоккею, болельщики хотят это видеть.

— А как объяснить промахи по пустым воротам?
— Не знаю, наверное, сверху кто-то видит, отводит шайбы (смеётся). Ну как это объяснить — всё бывает, это игра. Даже не знаю, c чем сравнить, в любой отрасли хозяйства такое бывает. К примеру, если взять конвейер по сборке автомобилей. Вроде бы гаечка к гаечке, но бывает такое, что конвейер останавливается. Задача специалиста — быстро определить причину, устранить её, чтобы всё заработало вновь. Такое бывает, мы все живые люди. Шайба неудачно легла, в конёк попала, может быть, была механическая помеха. Не забил сейчас — в следующем моменте забьёшь.

«Четыре буквы ЦСКА — это навсегда»

— Вы выходец из системы ЦСКА и работали со многими нынешними чемпионами. Как у тех же Светлакова, Мамина, Карнаухова рождался этот чемпионский характер?
— Этот список можно расширить до неприличия. Очень многие игроки, которые тогда были в ЦСКА, играют на высоком уровне, можно и Кузьменко упомянуть, Блажиевского, Сорокина. Был такой момент, когда спрашивали о преемственности, о том, что ты играешь за буквы у тебя на груди. Это не пустые слова, ЦСКА — это легендарный клуб на все времена. Никто не сможет повторить то, что сделал ЦСКА, и он продолжает идти вперёд.

Те ребята, которые играли у меня, имели хорошие задатки, я пытался привить им хороший атакующий хоккей, чтобы они получали удовольствие от этого, чтобы у них была возможность фантазировать на льду. Повторюсь: преемственность, четыре буквы — это навсегда, это команда, на которую ориентировались и будут ориентироваться всегда

— Были ли у Кузьменко видны задатки игрока, который сможет выбить 74 очка в НХЛ?
— Я развивал его лучшие качества. Это оппортунизм — когда у него шайба, он может из полумомента сделать голевую ситуацию, это его хорошее владение клюшкой, понимание игры, мысль — это всё было. Да, были какие-то недостатки в его движении, например, но надеюсь, что сейчас в НХЛ он всё понял — то же правильное питание, правильное отношение к телу, потому что тело — это его капитал. Думаю, в следующем году он будет ещё лучше.

— В ЦСКА вы были первым партнёром Буре по звену. Каким вам запомнился 18-летний Павел?
— Талантище! Правильное понимание игры, правильное принятие решений — там было всё уже тогда. Ещё раньше 18 лет было видно, что он вырастет в великолепного игрока, как и Макаров, Крутов, Фетисов, Ларионов — масса примеров. Это такие случаи, когда ребята приходят, ты на них смотришь и понимаешь: ничего себе, какие у нас есть таланты. Их воспитывали детские тренеры ЦСКА, обеспечивали преемственность поколений, практически каждый год давал игроков напрямую из молодёжной команды в команду мастеров. Павел Буре — талант во всём. Вы ещё не видели, как он играет в теннис! А младший брат его, Валера?

Вот то, что нам необходимо сейчас, вот куда мы должны вернуться. Посмотрите, какую работу наши тренеры в «Чайке» провели — вся группа красавцы. Им понадобилось три года, может быть, были неудачные сезоны — но посмотрите, что они сделали. Ребята — красавцы, играют здорово.

— Прозвище «Профессор» Ларионову правда дал Фетисов?
— Не могу сказать, кто первый дал это прозвище. Глядя на весь жизненный путь Игоря Николаевича, его можно назвать «профессором» или «маэстро». Когда к нему попадала шайба и даже когда он не владел шайбой, то знал, что будет делать на следующем шаге, через два шага. Он играл с великими игроками (в знаменитой пятерке Макаров, Ларионов, Крутов, Фетисов, Касатонов), которые целое десятилетие, начиная с 1981 года, доминировали в мировом хоккее и восхищали всю планету своей игрой. Он читал эту игру, постоянно думал на льду, прогнозировал, видел наперёд. Это не каждому дано — и его можно назвать «профессором», «академиком», «маэстро», «гроссмейстером», «рыбаком и охотником»… Выбирайте вы.

«Экологически чистые продукты нам поставляют болельщики»

— В старом интервью вы упоминали про винодельный бизнес. Он до сих пор жив?
— «Бизнес» — это очень громко сказано. Вот Игорь Николаевич — профессор во всём, ещё и в виноделии, лучше ему этот вопрос переадресовать. Италия — хорошая страна, вино — это хорошо, там бизнес процветает, и быть в стороне от него не очень корректно, поэтому все в него вовлечены.

— Вино объединяет вас с Ларионовым. А как вы относитесь к его теориям о здоровом питании?
— Конечно же, здоровое питание — одна из важных составляющих нашей философии игры в хоккей, для того чтобы улучшить результаты. Не раз Ларионов говорил: когда вы заливаете 76-й бензин в «Феррари», то через 50 метров она у вас встанет, и вы никуда не поедете. Наши игроки получают качественное «топливо», и это очень важно.

— Какие продукты запрещены в «Торпедо»?
— Это сахар, сладкие газированные напитки, даже если они пишут «без сахара», ну и вредные привычки. У нас есть заменители сахара — финики, курага, другие растительные продукты, откуда ребята могут получать этот сахар. Тот же мёд — почему нет? Наши болельщики, зная наше правильное питание, нам помогают, поставляют экологически чистые и полезные продукты, среди которых мед, малина, зелень. Им большое спасибо за это.

Мы говорим ребятам, чтобы они исключили эти вредные продукты из повседневного рациона. Во всём нужны мера и понимание того, насколько это правильно и полезно. Всё остальное — частная жизнь ребят, они должны её иметь, но правильно распоряжаться тем временем, что у них есть.

— Сайт КХЛ озаглавил юбилейный текст про вас «Правильный и упорный». Согласитесь с этой характеристикой?
— Абсолютно согласен. Моя семья дала мне правильное воспитание, как бы банально это ни звучало, школа и легендарный клуб ЦСКА, который меня воспитал, дали многое — и всем я за это бесконечно благодарен, родителям, моему брату Владимиру, ребятам, которые меня окружали и с которыми я играл.

Что касается упорства, приведу такой пример. В возрасте семи-восьми лет, когда я начинал заниматься в хоккейной школе ЦСКА, дорога в один конец занимала 2 часа 45 минут. Это из славного города Электрогорск до старой арены ЦСКА на Ленинградском проспекте, 39.

Моё желание играть в хоккей и то удовольствие, которое я получал от хоккея, — это неописуемо. Когда у меня были проблемы с сердцем, доктор в областной клинике сказал маме: «Не беспокойся, всё пройдёт, пусть играет». До этого хоккей был как приоткрытая дверь, а когда доктор мне это сказал, дверь распахнулась, и я увидел, насколько это хорошо, и я знал, что именно хочу сделать.