Советский/российский этап Формулы-1 – долгая и печальная история, которая подошла к концу только в 2014 году, когда Гран-при России впервые прошёл на «Сочи Автодроме». До этого Москва и другие города не раз замахивались на проведение Гран-при. О проекте в Нагатинской пойме мы рассказывали совсем недавно, а теперь вспомним самый яркий проект времён СССР. Тоже московский.
Олимпийское наследие
СССР успешно провёл Олимпийские игры 1980 года, и отличная организация соревнований не могла не привлечь внимание различных международных чемпионатов, которые тоже начали мечтать о прорыве «Железного занавеса». Игры посетил в том числе Берни Экклстоун, который в те времена только начинал прибирать к рукам контроль за организацией Формулы-1. Возглавив Ассоциацию конструкторов Ф-1, Экклстоун от её лица начал заключать контракты с телевизионными компаниями и владельцами трасс. Берни показалось очень заманчивым расширить календарь чемпионата мира с помощью СССР — и начались первые контакты.
Правда, Экклстоун навряд ли представлял себе, с кем именно ему предстоит вести переговоры. В СССР существовала Федерация автоспорта, вот только находилась она под ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту) и не могла самостоятельно принимать сколько-нибудь серьёзных решений — что уж говорить о проведении Гран-при. При этом и ДОСААФ, и ФАС СССР, конечно же, действовали с оглядкой на линию партии — без одобрения ЦК КПСС никакой Формулы-1 быть не могло.
В Советском Союзе у Экклстоуна обнаружились два союзника. Первый — вполне очевидный, в лице президента ФАС СССР ректора МАДИ Леонида Афанасьева. Несмотря на слабую вовлечённость страны в международный автоспорт, сам Афанасьев был видной фигурой международного масштаба: дружил с будущим президентом ФИА Жан-Мари Балестром и всерьёз претендовал на должность президента ФИСА в случае, если Балестру удастся с этого поста уйти на повышение. Второй союзник — не кто иной, как Леонид Ильич Брежнев. Как известный любитель автомобилей (коллекции генсека приписывали от 50 до более чем 300 машин) Брежнев наверняка поддержал бы проект Формулы-1, когда дело дошло бы до финального решения на уровне ЦК. В общем, шансы были.
Первые шаги
Предметные переговоры о проведении Гран-при СССР пошли зимой 1981 года. Экклстоун отрядил на «московское направление» итальянца Марио Галанти и его компанию Sviluppo Commerciale. Галанти начал диалог с Афанасьевым, обещая советской стороне серьёзную финансовую прибыль (денег с организаторов гонок тогда ещё не брали) благодаря рекламе и валу иностранных туристов (итальянец обещал приезд до 10 тыс. болельщиков).
Через какое-то время письма в СССР начал отправлять и сам Берни. На фоне подозрительного молчания Экклстоун обратился даже напрямую к Брежневу.
Вот выдержки из того письма Берни (цитируем по журналу «Формула»): «Уважаемый господин Брежнев, мы благодарим Вас за благосклонное отношение к нашему плану организации Гран При Формулы-1 в Москве. Мы просим предоставить нам возможность встречи в Москве, для того чтобы я смог объяснить Вам все политические и экономические преимущества, которые могут быть извлечены из события такого уровня.
Политический престиж гонок Формулы-1 сопоставим с Олимпийскими играми. Большим преимуществом является то, что Вы сможете ежегодно принимать это событие, к тому же Вы будете иметь дело не с иностранными Федерациями, а с очень серьезными и независимыми спортсменами, которые думают только о спорте и не вовлечены в политику.
Во всех передовых в технологическом и экономическом отношении странах проходят Гран При Формулы-1. Поэтому удивительно, что в столь большой стране, как Ваша, не проводятся гонки Формулы-1. Такой огромный город, как Москва, мог бы включиться в мир автоспорта, объединяющий высочайшие технологии. Жду Вашего любезного одобрения, остаюсь искренне Ваш Бернард Экклстоун».
Естественно, до генсека письмо не дошло — его отправили для изучения во всё то же ДОСААФ, чьи генералы не были в восторге от идеи с Гран-при. Они считали проведение Гран-при СССР нецелесообразным — и из-за отсутствия советских гонщиков и команд, и из-за опасности гонок. Насчёт гонщиков, правда, Экклстоун обещал решить проблему: выделить болид своей команды «Брэбем» (а ведь в 1981 и 1983 годах именно на этой машине Нельсон Пике дважды стал чемпионом мира).
Где проводить
Несмотря на сопротивление ДОСААФ, проект продолжал жить, и в конце июня 1982 года в Москву даже приехал сам Экклстоун, чтобы на деле выяснить расстановку сил. Берни мечтал о встрече с советским руководством, но, конечно, до Брежнева его никто не допустил. Правда, сам Экклстоун в одном из поздних интервью утверждал, что с генсеком всё-таки общался.
Так или иначе, поездка не убавила оптимизма Берни — более того, он даже включил Москву в предварительный календарь Формулы-1 на сезон-1983. Где-то до октября 1982-го Берни и его подручный Галанти верили, что проект выгорит. Итальянец и вовсе называл точную дату Гран-при: Москва должна была принять этап в последние выходные лета, с 26 по 28 августа.
Что касается места проведения, то все сошлись на мнении, что это будет уличная трасса. Изучали проспект Андропова и даже улицы рядом с Красной площадью, но лучшим вариантом казались Ленинские горы рядом с Главным зданием МГУ. Конечно, там пришлось бы серьёзно поработать, но если помнить, что в 80-е этапы Формулы-1 проводили даже на парковке рядом с казино, то ничего нереального в таких планах не было.
Болиды Ф-1 должны были проноситься рядом с МГУ
Фото: РИА Новости
Смерть. В том числе проекта
Первое предзнаменование неудачной судьбы советского Гран-при появилось аккурат в дни визита Экклстоуна. С Берни должен был общаться Афанасьев, но его сразил инфаркт. Оправиться глава ФАС СССР так и не сумел и вскоре скончался. Так Гран-при СССР лишился своего главного защитника.
Какие-то телодвижения продолжались, но в ноябре 1982 года из жизни ушёл и сам Брежнев. Место Леонида Ильича занял Юрий Андропов — его заразить идей автомобильных гонок уже не вышло бы. Ну а без санкции партийного руководства генералы из ДОСААФ, конечно же, не стали связываться с опасным капиталистическим спортом.
«В то время, к сожалению, крайне мало людей в руководстве вашей страны хорошо себе представляли, что такое Формула-1 и что она может принести такой могучей державе, — вспоминал спустя много лет Экклстоун в интервью «Формуле». – В те годы автоспорт вообще не являлся частью советской культуры, и поэтому такая идея просто не могла получить поддержки на соответствующем уровне. Тем не менее во время своего тогдашнего визита в Москву я все же предложил идею организации Гран-при Советского Союза. Более того, когда я обеспокоился, увидев, что Красная площадь вымощена брусчаткой, меня стали успокаивать: «Не волнуйтесь, по этой брусчатке в ходе ежегодных парадов ходят тяжелые танки, так что ваши машины ее не повредят». Я-то, правда, беспокоился о том, что брусчатка повредит машины».
В 90-х и 2000-х гонки на Воробьёвых горах всё же проходили
Фото: РИА Новости
Когда идея со столицей точно отпала, в последний момент возник резервный вариант: раз уж организовать Гран-при в Москве оказалось слишком сложно, советский этап попробовали перекинуть в более прогрессивный и открытый миру Таллинн. К тому же там уже существовал автодром «Пирита», расположенный как раз рядом с объектами, которые использовались во время Игр-80. Конечно, трассу пришлось бы сильно дорабатывать, но всё было более чем реально. Увы, и здесь ничего не получилось. Пусть даже совет министров Эстонской ССР поддержал проект, финальное слово оставалось за ЦК КПСС, а там уже получили отрицательное заключение со стороны ДОСААФ. Да, не жаловали генералы автоспорт, пусть и были зачем-то поставлены за ним приглядывать…
Таллинский Гран-при повторил судьбу московского, ну а первый этап Формулы-1 в Восточной Европе в итоге провела Венгрия — в 1986 году. Болиды Ф-1 проехали по «Хунгарорингу» почти на 30 лет раньше, чем по гоночному асфальту в Сочи.
