Интервью с Олегом Яровинским – о Леониде Слуцком, «Рубине» и Голландии

Олег Яровинский занимался селекцией ЦСКА с 2014 по 2017 год. Затем уехал вместе с Леонидом Слуцким в «Халл», потом – в «Витесс», а теперь – в «Рубин». Уникальный маршрут для футбольного менеджера из России, поэтому интервью в редакции «Чемпионата» длилось дольше обычного. Мы решили разбить беседу на две части. В первой речь пойдёт о «Рубине» и «Витессе», во второй – о ЦСКА и «Халле».

– Многие восприняли ваше со Слуцким возвращение в Россию как шаг назад. Согласны, что не завершили свою миссию?
– Леонида Викторовича лучше спросить лично, потому что наши мнения могут не совпадать, но я в целом согласен: миссия не совсем выполнена. Хотелось доработать до лета, до конца контракта. Потом планировал вернуться в Россию. Сейчас, с новой работой, чувство недосказанности ушло, но в декабре хотелось завершить сезон.

– Не было варианта остаться в «Витессе» до лета без Слуцкого?
– Был. Но я посчитал это неэтичным. Считаю, если уходит главный тренер, помощники должны уйти с ним, поэтому мы с Васей и Лёшей сразу приняли такое решение. Хотя вариант не просто был, в «Витессе» на нём настаивали.

– Когда услышали о предложении из «Рубина», быстро согласились?
– Да, в течение двух дней.

– В чём были различия с предложением от АЕКа?
– Тут я вообще не в курсе, с АЕКом вёл переговоры Леонид Викторович. Честно скажу, я в Грецию вообще не собирался. Сразу сказал Слуцкому, что не рассматриваю этот вариант. Мне кажется, что это в принципе малоинтересная история.

– Перед «Рубином» вы говорили с «Динамо». Почему там не срослось?
– Я Рустема Сайманова знаю с 2006 года, поэтому вариант с «Рубином» мне изначально был ближе. То, что меня пригласил именно он, стало главным фактором.

– Как вы познакомились в 2006-м?
– Он работал в «Рубине», а я – в «Москве». Как и все, общались между собой. Кажется, наше взаимодействие началось с перехода Романа Адамова в «Рубин».

– Сайманов довольно закрытый человек, редко даёт интервью. Какой он в общении?
– У него европейский стиль управления, очень серьёзные и выстроенные отношения внутри коллектива.

– Никакие факты из его биографии не смущали?
– Нет, абсолютно. Факты из биографии – это то, что было в прошлом. Россия – специфическая страна, и у многих в биографии можно найти интересные факты. Конечно, не такие, как у Сайманова, но, как известно, не надо читать по утрам советские газеты и верить всем слухам.

– Он сам говорил в интервью, что сидел в тюрьме.
– А в середине ХХ века у нас полстраны прошло через тюрьму или лагеря. Говорю абсолютно открыто: он ведёт дела как европейский менеджер высокого уровня.

– Кстати, что на базе «Рубина» делал спортивный директор «Ростова» Алексей Рыскин, который попал в кадр со Слуцким?
– Просто в гости приехал. Посмотреть на казанскую базу, чтобы перенести опыт в Ростов (смеётся). Просто так совпало по времени.

– В «Рубине» у вас будет тот же функционал, который был в ЦСКА?
– Сейчас закончатся сборы и добавится работа с академией. А так да, функционал плюс-минус один. Единственное, на сборах ещё помогаю в штабе, потому что это интересно. Да и быстрый способ познакомиться с ребятами. Тренировка изнутри не то же самое, что с бровки.

– Тем не менее от работы тренера вы уходите?
– Пока да, но летом пойду доучиваться на категорию PRO. Тренерская профессия очень интересна, но не факт, что я готов к ней. Что важно: я не уверен, что буду успешен как главный тренер, потому что в качестве спортивного директора я посильнее. Главный тренер должен быть в какой-то степени мизантропом.

– Слуцкий тоже говорил: «Не уверен, что Яровинский готов гробить свою жизнь».
– Совершенно верно. У меня полностью отсутствует рефлексия, а у тренера она должна быть. У меня не бывает плохого настроения. Чтобы работать главным тренером, нужно обладать более высоким уровнем самоанализа.

– У вас есть влияние на тактику? Один из нас видел, как на сборах вы активно обсуждали со Слуцким разные нюансы.
– Конечно. Мы и в ЦСКА, и в «Витессе» обсуждали тактику. Понятно, что главный тренер принимает собственное решение, но мы можем всё обсудить.

– Игнашевич говорил, что Слуцкий принципиально не допускает игроков до обсуждения тактики. В отличие, например, от Черчесова.
– Леонид Викторович готов обсуждать какие-то вещи, просто переспорить его тяжело. Даже в «Витессе», когда мы с Березуцкими боролись за какие-то моменты, Слуцкого было сложно переубедить. Я не представляю, что футболист сможет это сделать. Он должен быть очень подкован. Конечно, если ты аргументированно доводишь свою позицию, главный тренер соглашается. Такое было много раз. Слуцкий сам требовал дискуссию. Ему не нужно было, чтобы все махали гривами. Учитывая личностные особенности людей, мы с Васей могли в споре перейти какие-то границы, тогда Слуцкий мог жёстко нас осадить. Если же всё было конструктивно, он принимал позицию.

– Насколько важна была встреча Слуцкого с президентом Татарстана Миннихановым?
– Приятно, что президент республики так переживает за спорт, встречается с главным тренером. Посмотрите, сколько там команд высочайшего уровня.

– В Казани замечательный стадион, но почему-то «Рубин» периодически вынужден уступать арену. Есть ощущение, что в 2020-м футбольная команда будет в приоритете?
– Да, точно будем играть там. Домашним стадионом будет «Казань-Арена».

«Абильдгора пришлось снимать с самолёта»

– Перейдём к трансферам. Почему вы взяли Бакаева сейчас, заплатив «Спартаку», а не летом, когда Солтмурад достался бы бесплатно?
– Мы заплатили «Спартаку» компенсацию за подготовку игрока, которую мы бы и летом заплатили. Чем быстрее футболист начнёт адаптироваться, тем лучше. На мой взгляд, было очень правильно, что Солтмурад пришёл зимой.

– Почему столько хайпа вокруг Солтмурада, который отыграл считаные минуты на взрослом уровне? Даже при переходе Игнатьева не было столько шума.
– Это вопрос к вам. Хайп устраивается в прессе. Бакаев – талантливый футболист. Игнатьев, безусловно, приходил в другом статусе. Но его переход действительно не вызвал такого ажиотажа. Возможно, это связано с тем, что «Спартак» – самая популярная команда в России. И всё, что касается «Спартака», вызывает информационный шум.

– Как вы узнали, что «Краснодар» готов расстаться с Игнатьевым?
– Не могу вспомнить всю цепочку, но, когда клуб готов продать игрока, об этом становится известно. Во всей этой истории огромную роль сыграл Сорокин. То, что он перешёл в «Краснодар».

– Трансфер Игнатьева — 7 миллионов, около 4 из них – цена Сорокина, а 3 – в рассрочку на три года?
– Да. Тот факт, что это стало финансово возможно, – заслуга Сайманова.

– Галицкий вроде был разочарован уходом воспитанника Игнатьева.
– Не знаю, что думал Галицкий, но с «Краснодаром» и Игнатьевым мы договорились довольно быстро. С Хашигом (генеральный директор «Краснодара». – Прим. «Чемпионата») общался Сайманов, я же говорил с игроком.

– О чём?
– О разных вещах: о футболе, о перспективах, о его статусе в команде. И Слуцкий, и я говорили, что Игнатьев может забыть, что он выходец академии «Краснодара». Потому что в «Рубин» он приходит как молодой, но уже солидный игрок.

– А обычно вы как выстраиваете переговоры с футболистом?
– Где-то акцент идёт на семью, где-то на спортивную составляющую. Помните шесть правил Глеба Жеглова из «Место встречи изменить нельзя»? Надо найти тему, которая близка и интересна человеку. Разговаривать о чём угодно, но не задавать вопросы типа: хочешь ли ты играть в «Рубине»? Если человек пришёл к тебе на встречу, значит, хочет.

– А что такого сказали Солтмураду Бакаеву, что он предпочёл «Спартаку» «Рубин»?
– Сработал фактор тренера. С Бакаевым поговорил Слуцкий – это был самый важный момент. Перед этим я позвонил Томасу (Цорну. – Прим. «Чемпионата») и официально уведомил о том, что будем говорить с Солтмурадом.

– Цорн разозлился, что вы ведёте переговоры с его игроком?
– Как может не злить, если твой игрок, возможно, куда-то уйдёт? Я бы на месте «Спартака» тоже расстроился. Думаю, там тоже пытались договориться с Солтмурадом. Конкурентное преимущество «Рубина» в это трансферное окно заключается в том, что мы быстро принимаем решения. Постоянно в контакте либо на сборах, либо по телефону – реагируем моментально.

– В ЦСКА не могли себе такого позволить?
– Не всегда. Вот возьмём историю с нашим новичком Оливером Абильдгором. Мы планировали купить его летом: спокойно посмотреть на игрока, понять, что будет с новым лимитом. А сложилось так, что в последний день трансферного окна футболиста хотел подписать клуб Бундеслиги. Поэтому нам очень быстро пришлось принять решение об аренде.

– Клуб из Бундеслиги был готов купить игрока с лавки «Ольборга»?
– А он на лавке оказался внезапно. Все матчи в прошлом сезоне провёл в основном составе, а в этом – сел.

– Сколько вам понадобилось времени, чтобы договориться об аренде?
– Одна ночь. Слуцкий посмотрел на игрока и сказал: «Давайте это сделаем». А мы с Рустемом (Саймановым. – Прим. «Чемпионата») всё организовывали. В ЦСКА, условно, невозможно было Евгению Ленноровичу ночью позвонить. Это было бы просто некорректно. А тут трансферное окно закрывается, футболист уже улетает в Германию и его надо снять с самолёта.

– И что вы ему сказали?
– Пусть это будет нашим секретом.

«Эдегор окажется в России только стариком в автобусе с норвежскими туристами»

– Почему так долго тянулось подписание контракта с Тарасовым?
– После первого сбора мы подписали все бумаги, как и договаривались. Просто было много идей для представления футболиста.

– Полгода без клуба сказывается на нём?
– Конечно, но Тарасов ни одной тренировки не пропустил. У него всё болит, тяжело, но Дима – суперпрофессионал.

– Полузащитник «Нефтехимика» Макаров был близок к переходу в ЦСКА, но в результате этой зимой оказался в «Рубине». Вы недавно заезжали в офис ЦСКА. Не обсуждали эту тему?
– Нет.

– ЦСКА ведь так хотел этого футболиста.
– Мы тоже хотели. У «Рубина» состав не такой, как у ЦСКА. Макарову в Казани легче выиграть конкуренцию.

– Макаров сказал: «Слуцкий оказался убедительнее Гончаренко».
– Ну, Михалыч (Гончаренко. – Прим. «Чемпионата») тоже очень убедителен в этих вопросах. Здесь сработал фактор того, что Макаров изначально нацеливался на «Рубин». На месте игрока я бы тоже перешёл в «Рубин». Трансфер из ФНЛ сразу в ЦСКА был бы тяжеловатым.

– Вы интересовались Комличенко. Почему не сложилось?
– Когда приглашаешь футболиста, ты несёшь за это ответственность. Не только перед болельщиками, но и перед самим игроком. Мы не были убеждены в том, что Игнатьев и Комличенко смогут играть вместе в стартовом составе. Значит, кто-то мог оказаться в запасе. А как смотреть в глаза человеку, который пропустил из-за вас Евро? К тому же под Комличенко нужно выстраивать игру определённым образом, а Игнатьева мы приобрели раньше. Мы долго думали над Комличенко, но в итоге купили Евтича – классическую «десятку».

– Форвард для «Рубина» уже неактуален в это трансферное окно?
– Может и актуален, но только один.

– Были разговоры про Бони.
– Да. Мы над этим долго думали, выбирали. В итоге решили остаться с Марковым и Игнатьевым. Возможно, кто-то третий будет (трансферное окно в РПЛ закрывается в ночь с пятницы на субботу. – Прим.»Чемпионата»).

– В ЦСКА, наверное, были такие же сомнения по Комличенко?
– Мне кажется, там его рассматривали с учётом продажи Феди Чалова.

– Когда подвисла ситуация с Кокориным, вы чисто гипотетически не рассматривали этот вариант?
– Конечно, нам же нужны матёрые гангстеры (улыбается.) А если серьёзно, эту ситуацию с Кокориным даже затрагивать не хочу. Тут дело Александра, его семьи, но точно не «Рубина». Достаточно острый вопрос. Мы же не йоги, чтобы бегать по горящим углям.

– Что касается перехода Евтича, «Лех» жил в одном отеле с «Рубином». Такое упрощает переговоры?
– Да. В какой-то момент мы разговаривали по телефону. Евтич спросил, в каком отеле мы находимся. Я сказал название, он посмеялся и добавил, что его команда приедет в этот же отель через три дня. Потом добавил: «Это точно знак, надо соглашаться». Когда агент дал номер телефона Дарко (Евтича. – Прим. «Чемпионата»), уже было понятно, что, наверное, он перейдёт, но один отель стал последним, пусть и смешным, фактором.

– В «Витессе» самым звёздным игроком был Мартин Эдегор. Если у него в Испании опять не попрёт, «Рубин» будет одним из претендентов на хавбека?
– Это невозможно. Он блестяще выступает за «Реал Сосьедад». Мартин на поле может всё – быстрый, технически оснащён отлично, объёмный. Суперинтересный пример современного футболиста без слабых мест и с пониманием игры. При этом ещё и не просто играет на чистых мячах, но и борется. Плюс у него какая-то запредельная левая нога. Думаю, что Эдегор окажется в России только стариком в автобусе с норвежскими туристами. Эдегор и Россия – это несовместимые истории. Думаю, он в ближайшее время либо вернётся в мадридский «Реал», либо перейдёт в клуб чуть-чуть ниже уровнем.

– Слуцкий с ним на связи?
– Они часто переписываются. Я тоже с Эдегором общаюсь периодически, но Викторович больше, конечно.

– Если Эдегор получит «Золотой мяч» и напишет мемуары, то одна глава может быть посвящена Слуцкому?
– Возможно. А-то пока, насколько я знаю, из россиян только Есауленко (бывший вице-президент «Спартака». – Прим. «Чемпионата») в книге Фергюсона фигурировал.

– В «Рубине» в тренерский штаб Слуцкого вошёл Олег Кузьмин. Особенный человек для Слуцкого?
– Конечно. Надо ещё понимать, что Леонид Викторович, будучи тренером дубля «Москвы», настоятельно рекомендовал приобрести Кузьмина. Слуцкий тогда пришёл к нам в спортивный отдел и сказал: «Не будьте дебилами, срочно берите этого защитника». Можно сказать, за руку привёл.

– Не думали заявить Кузьмина в качестве футболиста? Кажется, он до сих пор в порядке.
– Мысль была. Буквально недавно с ним это обсуждали. Кузьмин – футболист такого уровня, что может и сейчас спокойно играть.

– Но…
– Он уже тренер, выполняет свою роль в тренерском штабе. Это было бы некорректно. Когда футболист заканчивает карьеру, значит, уже всё. Есть же и особенности организма.

– «Рубину» сейчас нужен левый защитник? Насколько нам известно, есть интерес к Меркулову.
– Есть Поярков, есть Степанов. И вообще, после «Халла» тема с юными крайними защитниками при борьбе за выживание лично у меня вызывает массу вопросов. Вспомните, и Томори, и Ола Айна. Томори сейчас блестяще выглядит в «Челси», Ола Айна здорово играет в Италии. К сожалению, по юности они совершили огромное количество ошибок в «Халле». Те же Поярков, Самошников, Степанов очень интересные футболисты, но нужен опыт.

– Есть страх вылететь из РПЛ?
– Конечно. Глупо было бы не нервничать и не смотреть в турнирную таблицу. Но мы гоним от себя эти мысли. Факт в том, что мы ведём борьбу за выживание. Это надо признать и быть к этому готовым.

«Солдат проспорил, и ему надо выбежать на поле в костюме кошки»

– Переходим к «Витессу». Насколько конфликт с Базуром повлиял на уход Слуцкого?
– Слушайте, любой конфликт на что-то влияет. Но степень влияния Базура на ситуацию в команде сильно преувеличена. У него в большей степени был конфликт с ребятами, нежели с главным тренером. Чтобы вы понимали, конфликт в Голландии это, по российским меркам, сравнимо с тем, что одна соседка выглянет из окна и крикнет другой, что она дура. На команду больше повлияло то, что Базур не играл так, как может. Видя его потенциал, мы все в него верили, и на поле он мог быть важной фигурой.

– Что с ним произошло?
– Он поругался с Джей Роем Гротом. Тот – двухметровая гора мышц. Если подойти к нему, единственное желание, которое у вас появится, – отдать ему мобильный телефон и все свои деньги. Как в «Терминаторе»: «Мне нужны твоя одежда, обувь и мотоцикл». Базур почему-то вступил в конфликт с Гротом, и мы всемером держали Джей Роя, чтобы не догнал. Он же ещё и невероятно быстрый. В общем, все его качества говорят, что не надо с ним ругаться. Они поссорились на тренировке, и Слуцкий выгнал Базура – вот и вся история.

– Если поссорились оба, почему Слуцкий выгнал одного?
– Потому что Грот успокоился, а этот продолжал орать.

– Была фраза Базура: «Я не хочу играть за твою команду»?
– Я такой фразы не слышал, они с Гротом просто кричали друг на друга матом. Серьёзно, это просто очень сильно раздутая история. Все тренировки «Витесса» были открыты, и я вас уверяю: в любой команде на занятиях случаются драки. Например, недавно в «Баварии» была такая же история.

– В ЦСКА дрались на тренировках?
– Конечно. Не буду называть имена, потому что не имею права, но дрались. Просто в ЦСКА не было такого количества журналистов на тренировках, а в «Витессе» на каждом занятии присутствуют болельщики, которые слышат каждый крик.

– Много людей приходило?
– Человек по сто. Иногда приезжали какие-то военные – подразделение, которое дислоцировалось в лесу недалеко от базы «Витесса». Помню, один солдат проспорил своему командиру, и ему надо выбежать на поле в костюме кошки. Он пришёл в нём, постоял и после тренировки попросился выбежать на поле, по воротам пробил. Все посмеялись.

– Не было такого, что они мешали?
– Нет, очень интеллигентно смотрят, не кричат: «Куда ж ты подаёшь?». Хотя сидят очень близко к полю.

– С Базуром понятно, но в адрес Слуцкого было ведь ещё высказывание Роя Беренса.
– Рой потерял место в составе из-за того, что непрофессионально относился к себе. У него был лишний вес, на что ему было указано. Поначалу Беренс был любимцем главного тренера, Слуцкий на него сильно рассчитывал и всячески пытался встроить его в игру. Но тот попросту не бегал и плохо тренировался.

– Два недовольных футболиста в команде – не тенденция?
– Нет, потому что Рой потом дома сидел. Не знаю, тренируется он сейчас или нет, но тоже не играет, хотя они с нынешним тренером «Витесса» товарищи. Видимо, не в Слуцком было дело.

«Смотрели стенд-ап Щербакова и так ржали, что Слуцкий нас чуть не выгнал»

– В чём был ваш главный функционал в «Витессе»?
– Работал как помощник главного тренера. Плюс цепляла осколками трансферная деятельность, иногда приходилось принимать в ней участие. Хорошо общался со спортивным директором, поэтому друг друг помогали.

– Помимо открытых тренировок, что ещё удивило в голландском футболе?
– На самом деле, гениальное изобретение – может даже копия Советского Союза – система детского футбола. Он распределён по спортивным обществам, которые называются любительскими клубами. При этом они вообще не похожи на любительские команды. В Арнеме их штук 15, у каждого инфраструктура – по 4-5 полей (искусственные и натуральные). Они аккумулируют 10 мужских команд и 10-15 детских, по разным возрастам. Это не ведущие академии, но уровень футболистов такой, что команда «Витесса» 2007 или 2008 года, играя с ними, хоть и выигрывает, но с небольшим перевесом.

– И это при небольшом населении?
– Да. В 150-тысячном городе все мальчики занимаются футболом. Плюс в этих обществах занимаются волейболом, гандболом, хоккеем на траве – всем, чем угодно. Степень вовлечённости детей в футбол и спорт максимальная. Тренеры в таких обществах, как правило, волонтёры, тренируют детей просто потому, что сами играют там же в мужских командах. Я и сам тоже играл, и примерно раз в месяц мне выпадало тренировать детей.

– Как всё проходило?
– Мне достались девочки, выдумывать ничего не пришлось – бросаешь мяч, и они просто играют. Представьте, когда академия «Витесса» объявляла дополнительный набор детей 2010 года, пришло 250 ребят этого возраста! И это, повторюсь, в 150-тысячном городе. У нас ведь тоже есть эти талантливые дети, просто они никогда в жизни не соприкасались с мячом, мы не знаем об их существовании. Я уж не говорю про популярность в Нидерландах велосипедов, бассейнов и прочих прелестей. У детей из академии «Витесса» всего три тренировки в неделю, но они ходят ещё и на волейбол, гимнастику, танцы, хоккей на траве, а ещё повсюду ездят на велике.

– Сильно.
– Уровень подготовки детей потрясающий, тренер никого не душит. Как только начинаешь выделяться – у моей дочери были серьёзные достижения по конькобежному спорту, – сразу переводят в группу спортивного совершенствования. Там уже по пять тренировок в неделю, питание и всё остальное. Всё делается так, что сам не замечаешь, как стал профессиональным спортсменом. И я вас уверяю, там большинство детских тренеров Лексакову (гендиру Академии тренерского мастерства. – Прим. «Чемпионата») не сдали бы не то что категорию C – даже категорию G! (Смеётся.)

– С детским футболом понятно. Что удивило во взрослом?
– В этом плане всё одинаково. Все друг над другом шутят, издеваются.

– По какому поводу?
– По разным. Наша русская четвёрка тренеров (Слуцкий, Яровинский, братья Березуцкие), как вы понимаете, специфичная, но под нас подстроились.

– Над Слуцким голландцы прикалывались?
– Только когда внутри выстроилась доверительная атмосфера, шутили над его танцами, которые он выставлял в соцсети. Или над его фотографией с Викой Лопырёвой – обсуждали в общем чате, какие шансы у главного тренера с ней. Матавж был главным по всем этим шуткам.

– Как оценили шансы?
– Как невысокие (смеётся).

– Караваев рассказывал, что кто-то фотошопил как бог и создавал коллажи с футболистами.
– Да, это отдельная история. У голландцев есть праздник Синтаклааса, когда Святой Николай прибывает на корабле в Голландию и раздаёт детям подарки. У него есть помощники – Чёрные Питы, и мы с одним ассистентом Ники Хофсом загримировались под них и купили каждому футболисту какой-то издевательский подарок.

– Например?
– Футболисту, который не играл, мы нашли резиновую куклу, написали на ней «Леонид», а вместе с ней подарили иголку, чтобы он её колол. Одному ушастому игроку купили большие пластмассовые уши.

– Над Слуцким в основном шутили братья?
– Все. Но у нас в тренерском штабе атмосфера была достаточно серьёзная. Когда мы сидели и разговаривали по-русски, голландцы всё время думали, что мы ссоримся. А мы в тот момент обсуждали какой-нибудь стенд-ап.

– Слуцкий смотрит стенд-ап?
– Он большой поклонник. И Щербакова, и Поперечного. Мы все смотрели «Что было дальше?». Иногда даже включали в тренерской комнате. Один раз сидели в автобусе с Лёшей Березуцким, смотрели какой-то стенд-ап Щербакова и так ржали, что Слуцкий нас чуть не выгнал.

«Договорились, что после четырёх побед Слуцкий бреется налысо»

– Игроков научили русским словам?
– Конечно. Мат выучили все. У футболистов появилось множество новых кличек, которые менялись постоянно. В Голландии много речевых оборотов, которые мы переиначивали на русский лад. Мы ругали футболистов словами «гуйбол» и «гуйсуп» (мы изменили первую букву слов. – Прим. «Чемпионата»). Хотя с голландского это переводится как хорошая передача и хороший суп. Кажется, парни подозревали, что мы этим что-то имели в виду (смеётся).

– Что нужно сделать, чтобы обидеть голландца?
– Жёстко пройтись конкретно по нему. Если ты чётко говоришь человеку, что не так, для них это болезненно, они к этому не привыкли. Личная критика может вызвать обиду.

– Сами с таким сталкивались?
– Конечно. Иногда игроки шли на разговор, чтобы услышать, что всё хорошо и надо просто продолжать работать. Когда узнавали, что не будут играть, потому что не выполняют определённые требования или просто переоценивают себя, для них это было шоком.

– Вы учли это? Стали говорить менее жёстко?
– Нет. Ты же не даёшь человеку леща и не упираешься ему лбом в голову. Ты просто достаточно уверенно говоришь, чем ты недоволен. В обсуждении контрактов или на совещаниях голландцы к этому не приучены. Они считают, что они прямолинейные правдорубы, но, сталкиваясь с действительно прямым подходом, удивляются.

– Вы сошлись со Слуцким в вопросах юмора, как насчёт политической позиции?
– У нас разные взгляды. В какой-то момент братья Березуцкие назначили меня в оппозицию к ним троим. И я так свыкся с этой ролью, что они уже эти политические взгляды мне навязали.

– Позицию путиниста?
– Да. Мне кажется, это была больше шуточная история, но когда это педалируется каждый день, волей-неволей начинаешь верить.

– У братьев был какой-то повод так про вас шутить?
– Мы с женой провели отпуск в горах Дагестана. Естественно, это вызвало огромное количество шуток. Была ещё тема с Кокориным и Мамаевым. Когда это всё случилось, у нас была разная позиция по поводу этой ситуации.

– Вы считали, что они нормально поступили?
– Да, я ещё видео не посмотрел, а уже сказал: «Ну и чё, ударили стулом по голове, ничего страшного». А Леонид Викторович сказал, что только в моём мире бить стулом по голове – нормально.

– Вы уверены насчёт «ничего страшного»?
– Слушайте, ну я отвёз детей в школу, приезжаю на базу «Витесса», мы завтракаем. Тут Леонид Викторович спрашивает: «Видел, что случилось?» Я был в хорошем настроении и говорю: «Да ладно, подрались – помирятся. Ну стулом дали, кто не бил стулом по голове?».

– Вы били?
– Да, но таким, пластмассовым. В молодости были разные истории. Помню, в Саратове зарубились. Не помню за что, но это была дискотека, и всё как-то закрутилось, завертелось.

– Не предъявляли в ответ братьям, что вообще-то они были доверенными лицами Путина?
– Ну конечно, я же не сдался сразу. Тоже выстроил свою политическую платформу и бился (смеётся).

– Во всём так зарубались с ними?
– Сочетания звеньев бывали разными, мы перепробовали все варианты. У нас ещё и был достаточно серьёзный денежный поток, потому что мы часто ставили на результаты матчей. Слуцкий как прогнозист был поинтереснее. Он выбирал прогнозы логичнее, а остальные чаще ставили просто потому, что так хотелось.

– Спорили не только на деньги?
– Договорились с командой, что после четырёх побед подряд Слуцкий бреется налысо. Мы, собака, одержали только три! Не знаю, сдержал бы он слово или нет, но согласился. Это всё было ещё до того, как Моуринью побрился.

– В Нидерландах много салонов тату. Сталкивались с чем-то забавным?
– У Матавжа трое детей, и он набил себе на спине льва, львицу и трёх львят (смеётся). Меня ещё спрашивал, не думаю ли я набить каких-то животных.

«У Хонды была масса идей, но он не учёл вес футболистов сборной Камбоджи»

– В «Витессе» сталкивались со странными запретами?
– При всей свободе их общества футбольные команды часто попадают под странные ограничения. Например, они все вместе ходили на завтрак, обед и ужин, как пионеры. Слуцкий сразу это отменил, потому что в профессиональной команде на сборах и так структурированный график. У голландцев было такое ощущение: «Вот это свобода, вот это демократия!». Были и другие ситуации.

– Какие?
– В прошлом сезоне мы прилетели с матча еврокубков в аэропорт Кёльна, а у нас пара футболистов жили недалеко оттуда. По голландским понятиям, прилетев поздно вечером после игры, ты должен доехать до базы и только потом отправиться домой. Слуцкий же сразу сказал: «Не надо, можете ехать домой, раз до него 15 минут, зачем кружить».

– Работая в Нидерландах, пополнили список важных контактов?
– Конечно. Но я не делю контакты на важные и неважные. Сейчас, в 2020 году, контакты ничего не стоят. Раньше информация была всем, а сейчас найти чей-то телефон легко. Главное – правильно коммуницировать. У меня была очень смешная история.

– Расскажите.
– Мне в «Виттесе» хотели пригласить одного футболиста. Думали, как на него лучше выйти. А наш игрок 98-го года, сказал мне: «Чё ты паришься, в директ ему напиши». Думаю: ни фига себе, точно! Написал личное сообщение в «Инстаграме». Речь о Матуше Беро, он в итоге к нам перешёл.

– Что за история с Хондой, который перешёл в «Витесс» и сыграл всего четыре игры?
– Цель его прихода была в том, чтобы сыграть на Олимпийских играх в Токио. А наша – получить футболиста на эту позицию.

– Вспоминали с ним период в ЦСКА?
– Да, но больше в шутку. Спрашивал Хонду про работу главным тренером в сборной Камбоджи. Это было очень забавно: он рассказал, что когда принимал команду, у него была масса идей, но он не учёл, что все футболисты сборной очень лёгкие. Им было сложно вести единоборства, и это разбивало все его задумки.

– Сильно ли повлиял на «Витесс» уход Караваева и можно ли было его не отпустить?
– Нельзя. Он повлиял на нас только в том смысле, что мы не успели найти ему замену, но нельзя подвязывать его уход к каким-то результатам. Как и нельзя не отпускать игрока, когда есть хорошее предложение и футболист может пойти на повышение. Это удар по самой идее. Караваев проделывал весь этот путь, чтобы перейти в российский топ-клуб или куда-то ещё.

– В «Витессе» тренером вратарей был ван дер Гоув, поигравший в «МЮ». Он рассказывал о временах Фергюсона?
– Постоянно. Говорил, что всегда в команде была уверенность, что они выйдут и скрутят шею любому сопернику. Было ощущение, что они могут прийти и вынести всех к хренам собачьим. Рассказывал про невероятную победу в финале ЛЧ. Вот там даже игроки на лавке не верили в конце, что «МЮ» способен на такой камбэк.

– После карьеры в Европе какие фамилии начали произносить по-другому? Мы называем Мартина Эдегором, в Европе – Одегар.
– Много голландских фамилий. Например, Кяйт — я думал, что он Кюйт. Раймонд ван дер Гоув – тренер вратарей в «Витессе» — на самом деле ван дер Хау. А когда голландцы слышали Гаага, то вообще говорили: «Что это за город»? Правильно говорить – Ден Хааг. Как-то сидели в компании с голландцами, и моя жена, говорящая на немецком, английском, теперь и на голландском, произнесла: «Гаага». Они удивились, как можно назвать Ден Хааг Гаагой.

– В футболе есть такая штука, как компенсация тренеру за разрыв контракта. Есть ощущение, что она существует для всех тренеров, кроме Слуцкого.
– Да, у него какая-то собственная система координат. Своё понимание того, как будет честно.

– Для него деньги не особо важны?
– Всем людям важны, просто у Леонида Викторовича есть своя собственная шкала ценностей, сообразно которой он себя ведёт.

– Что происходило на прощальном ужине, который организовал Слуцкий?
– Ребята подходили, благодарили, подарки нам приготовили. Расставание было достаточно эмоциональным, все были очень расстроены. Было понятно, что наш вклад в команду сдетонировал в позитивном смысле.

– Что подарили?
– Майки. На них всем индивидуально написали какие-то приятные слова. Не знаю, что написали всем остальным, но мне понравилось, неформально подошли к процессу. Плюс было приятно то, что они говорили в личных беседах. Стало понятно, что всё не зря.

Беседовали: Максим Еремин, Андрей Панков, Григорий Телингатер, Денис Целых