Виктор Гаус не играл в больших клубах и сборных. Не брал медалей и кубков. Тем не менее для Самары — одного из самых футбольных городов страны — он легенда. Его история по-своему уникальна: Гаус начал карьеру, когда многие уже заканчивают, — в 22 (!) года после службы в армии. И при этом прошёл с «Крыльями Советов» все возможные лиги: вторую союзную и высшую российскую — игроком, ФНЛ — тренером.
10 лет с небольшим перерывом Виктор Эйрихович работает с вратарями родной команды — и работает эффективно, судя по прогрессу того же Ивана Ломаева (+ € 1,5 млн в стоимости за полтора года, 2-4-е место в РПЛ по «сухим» матчам и интерес «Спартака»). С актуального на тот момент (начало февраля) мы начали разговор с Гаусом на сборе «КС» в Турции и плавно перенеслись в прошлое.
Из интервью вы узнаете:
- Кто в «Крыльях» составляет плейлист и как на Ломаева повлиял интерес «Спартака»
- Кто придумал трюк с заменой вратаря в полуфинале Кубка
- Как в 22 года начать профессиональную футбольную карьеру
- Откуда и когда предки Гауса попали в Россию
- За что Гаусу стыдно перед легендарным «Борманом» Овчинниковым
- Почему тренер Антихович фактически не тренировал команду
- Самые экстремальные выезды «Крыльев» в Союзе: военное положение, драки, судейский беспредел
- Правда ли, что в СССР футболисты массово выпивали
- Когда Гаусу было реально страшно за жизнь
- Каким был первый легионер советского футбола
- Что надевал на фарт Бердыев и в чём уникальность Божовича
Кто в «Крыльях» составляет плейлист и как на Ломаева повлиял интерес «Спартака»
— У «Крыльев» три интересных вратаря, и все — разные?
— Вообще-то их уже четыре — ещё молодой мальчик приехал. Но если брать основных, то Ваня Ломаев и Богдан Овсянников похожи по манере игры. Женя Фролов постарше, поопытнее. Все трое очень работоспособные, самоотверженные, тренируются с большим удовольствием. Если говорить о сильных качествах, то Богдан с Ваней, наверное, получше играют ногами (молодые, чаще рискуют), тогда как Женя предпочитает действовать попроще, но надёжнее. Мне доставляет большое удовольствие работа с ними — надеюсь, что им тоже. В прошлом году на сборах спросил у ребят: «У кого есть колонка? Несите». С тех пор своей мини-командой занимаемся под музыку. Хорошо пошло. В этом году у Игоря Витальевича [Осинькина] уточнил: «Мы вам не мешаем?» Главный не возражал: «Ради бога».
— Кто составляет плейлист и что в него входит?
— За музыку Ваня у нас отвечает. Он и в раздевалку на матчи всегда колонку берёт. А репертуар самый разнообразный — от шансона до зарубежных новинок.
— Может, они ещё и поют?
— Поют! Я тоже был удивлён. В прошлом году на праздничном ужине ребята раскрылись с неожиданной стороны — исполнили что-то командное, про коллектив. А Женя и просто так может запеть. У нас очень раскрепощённая обстановка на тренировках.
— Слухи про «Спартак» не навредят Ломаеву?
— Мне кажется, наоборот, только подстегнули.
— Что ему советуете с высоты своего опыта?
— Не забивать себе голову сплетнями. Я им всем говорю: ребята, работайте. Если будете заслуживать, предложения вас догонят. По своему опыту знаю — я же вообще бесперспективным считался и только своим трудом чего-то добился.
— Ломаев — дерзкий парень?
— На поле — да. И Богдан такой же. У Жени склад характера другой, а эти двое — до игры злые. Сейчас вратари всё больше ногами вперёд прыгают, а эти ребята не боятся, идут руками в ноги нападающим.
— По вашей наводке Иван пытался вывести Смолова из себя в финале Кубка или по собственной инициативе?
— Мы всегда перед играми готовимся — смотрим, как кто бьёт. А тут Ваня проявил инициативу. Они все трое такие, горазды на выдумки. Мы можем поспорить, что-то обсудить — нет такого: как я сказал, так и будет. Я не диктатор — я старший товарищ для них. Они у меня чему-то учатся, я — у них.
— Вы сами таким образом когда-то провоцировали нападающих?
— Бывало, и на ногу наступишь, чтобы вывести соперника из себя, ещё что-то сделаешь. Мне повезло с учителями — люди прошли школу послевоенных «Крыльев Советов». Они учили нас таким небольшим хитростям.
Кто придумал трюк с заменой вратаря в полуфинале Кубка
— Осинькин рассказывал мне, что вы заранее задумали трюк с заменой Ломаева на Фролова перед серией пенальти в Грозном. Настолько были уверены в нём?
— Мы прекрасно понимали, что на 11-метровых Женя лучше всех. И я его перед отъездом из гостиницы предупредил: «Если будет ничья — выйдешь под пенальти». Он не поверил. И когда до конца игры оставалось несколько минут, мы начали готовить Фролова к выходу. Это было совместное с Витальевичем решение, и оно оправдало себя.
— Но Фролов практически не имеет практики — или на пенальти это некритично?
— 11-метровые — это совсем другая история. У Фролова крепкие нервы, он уверен в себе и всё просчитывает — поэтому даже на тренировке ему тяжело забить пенальти. Мне кажется, это вообще натренировать нельзя. Есть великие вратари, которые практически не брали пенальти — тот же Дасаев. А есть люди, которые чувствуют, чисто интуитивно тащат.
— Вы ведь тоже были спецом по пенальти?
— Ну да. У меня трижды бывали вообще мистические ситуации, когда я ещё до игры знал, кто и в какой угол завтра пробьёт пенальти.
— Можно примеры?
— Пожалуйста, торпедовец Агашков в Москве ударил ровно так, как мне привиделось накануне. Я отбил. Потом точно такой же момент, один в один, был с Калитвинцевым, когда он в «Роторе» играл, в Кубке РСФСР. Это невозможно объяснить — просто мистика какая-то. Не вру. Я вообще на одиннадцатиметровых практически не нервничал. Размышлял так: забьют — и забьют. Зато если отобьёшь — герой.
Как в 22 года начать профессиональную футбольную карьеру
— Вы правда начали играть в 22 года?
— Мало того, что в 22 года, так ещё и сразу после армии.
— Звучит невероятно.
— Но так и было. Отслужил два года в Хабаровске, в 1985-м демобилизовался. Пришёл на игру «Крыльев Советов». Меня администратор команды увидел: «Давай к нам». И я с января 1986-го начал тренироваться с командой. Поначалу тяжеловато было: во-первых, после армии, а во-вторых, были кое-какие проблемы с сердцем. После медобследования тренер, очень уважаемый человек, спросил: «Может, тебе в шахматы играть?» Говорю: «Нет, я в футбол лучше». Потом случилась смена тренера. Новый вызвал: «Хочешь в футбол играть?» Я обрадовался: «Очень!» «Хорошо, — отвечает. — Дадим тебе зарплату, но без премиальных». Основным вратарём хотели сделать Кахиани из «Кривбасса», но не успели заявить, и я начал чемпионат — 12 или 13 матчей отыграл.
— Обождите, а до армии-то в футбол играли?
— Играл. На первенство области. Там тоже комичный случай был. Привели молодым пацаном в команду, а тут играют Развеев, Бабанов, легендарные личности для Самары. И тут момент: вижу, что не успеваю сыграть руками — пытаюсь ногой сыграть в мяч, а Развеев накладку делает. Он упал, закричал, на меня как побежали все: «Ты нам убил бомбардира!» После игры спросил у начальника команды: «Мне больше не приходить?» Тот успокоил: «Всё нормально, играй». Вот я за этот ЦОР, Центр олимпийского резерва, и играл.
— Как же в армию попали?
— Обещали устроить в спортроту, а меня с пересылки в часть отправили, в Хабаровск. 23 месяца там служил. Красил радиоаппаратуру. Вокруг две или три «зоны» находились, откуда периодически зэки сбегали, но нас это особо не касалось.
— Мяча вообще не видели?
— Поигрывал за часть. Прапорщик любил футбол — поэтому меня и взял к себе. Главным в крае считался СКА, но была ещё одна, «гражданская» команда. Меня позвали за неё сыграть. Штук восемь пропустил, а мне говорят: «Зайди в раздевалку». Тренер предложил: «Хочешь — оставайся. В институт поступишь, зарплату тебе дадим — 130 рублей, койку в общежитии выделим». «Не, — говорю, — я домой хочу».
Откуда и когда предки Гауса попали в Россию
— У вас необычные отчество и фамилия — Эйрихович Гаус. Вы из русских немцев?
— Папа — немец, Эйрих Соломонович, но все звали Юрой. Я глубоко в родословную не погружался, но знаю, что предки попали в Россию ещё при Екатерине, когда из Германии везли инженеров, гувернантов. Во время войны деда отправили в ссылку, и бабушка одна воспитывала моего отца. Я родился в Тульской области. Папа работал шахтёром, а мама — и проводницей, и продавщицей, и бухгалтером. Когда семье предложили на выбор два места для переезда, два брата отца поехали в Ростов, а мы — в Куйбышев (сейчас Самара). Там и пошёл в первый класс.
— «Что русскому хорошо, то немцу смерть» — явно не про вас?
— Как сказать. Мне всё равно передались какие-то немецкие черты. Не помню, чтобы я куда-то опоздал — почти всегда прихожу заранее. Ну и пиво я люблю, как все немцы (улыбается).
За что Гаусу стыдно перед легендарным «Борманом» Овчинниковым
— Сейчас футболисты готовятся к сезону в шикарных условиях, не представляя, что может быть иначе. Расскажите, как было в 1980-1990-х.
— Мне кажется, на первых сборах я только тренировался и спал — даже не помню, чтобы ел. Очень тяжело было. Выезжали в Сочи — и январь, февраль, март жили там практически безвылазно. В гостинице «Камелия» по 10 команд одновременно располагались. Тренировались на гаревом поле: на одной половине одна команда, на другой — вторая. Пришёл весь в грязи — под душем постирал форму, повесил. Она ещё высохнуть не успела, а ты её, мокрую, снова натягиваешь — на вечернюю тренировку. На глиняных кортах ставили палки вместо штанг — и прыгаешь между ними. Каждое падение болью в теле отдаётся. Локти, колени синие были. Но терпели: не докажешь — не попадёшь в состав. Дело даже не в деньгах — желание играть сумасшедшее было.
— Травяных полей не видели?
— Травяное в Сочи было только одно, но на него пускали лишь команды высшей лиги, а мы — вторая. Поэтому только «гарюха». А играть ездили в село Весёлое. Когда дождь шёл, во вратарской такие лужи стояли, что нырять можно было. Но даже будь у меня такая возможность, я всё равно не отказался бы от того, что было.
— Вы поиграли в пяти (!) командах у Виктора Антиховича. Как такое возможно?
— Ну, в «Крылья» и Тольятти, например, он пришёл после меня. После Самары я немного побыл на сборах у легендарного Бормана, Овчинникова Валерия Викторовича. Четыре раза он меня звал — только на пятый я пошёл. Уже заключил контракт, получал деньги, а в последних числах декабря пошёл поиграть в футбол — и порвал ахилл. Звоню Борману: «Извините, но я не приеду». Он как заорёт: «Ты охренел?» Говорю: ахилл порвал. Овчинников после паузы: «Как сделаешь операцию — звони и приезжай». Прооперировался, приехал в Нижний на базу, начал восстанавливаться. Тяжело без семьи было. Тут и подвернулся вариант с «Нефтехимиком».
— И?
— В Нижний приехал начальник «Лады». Попросил его подбросить до Самары. И вот мы с ним выезжаем с базы, а навстречу Викторыч. Выходит из машины: «Ты бы хоть спасибо сказал». А я просто хотел сбежать. Так стыдно перед ним было! Только спустя годы перед ним извинился, после матча нижегородцев в Казани. Борман успокоил: «Да я на тебя зла не держу». Очень мне человек помог, безмерно ему благодарен.
Почему тренер Антихович фактически не тренировал команду
— Вернёмся к Антиховичу.
— Непосредственно к нему я поехал в Нижнекамск. Через год позвал за собой в Новотроицк, а оттуда — в Казань. Немного застал там Бикеича, Бердыева, а закончил в 39 лет в Уфе. Вообще, мне кажется, больше я Антиховичу нужен был, чем он мне. Я везде у него капитаном был и никогда не подводил.
— Антихович был героем футбольного фольклора.
— Он и тренером не был в полном смысле слова, но был очень хорошим организатором. В «Крыльях» тогда процентов 80 ребят были местными, а Виктор Петрович умел объединить. Я мог с ним неделю не разговаривать, а перед игрой подойдёт, обнимет: «Что, дуешься на меня?» Мы реально за него играли.
— Читал, что тренировочный процесс у него отсутствовал напрочь. Преувеличивают?
— Сам он практически не тренировал — этим помощники занимались. А тренировочный процесс тогда у всех плюс-минус одинаковый был: вышли, размялись, побили по воротам, поиграли в футбол. На сборах в Сочи у него любимое упражнение было: один на один 11 на 11.
— Это как?
— Парами бегали в грязи, отбирали друг у друга мячи. А один раз после поражения придумал «объединительное» упражнение: 20 человек в шеренгу выстроились, обнялись за плечи — и давай бегать поперёк поля с высоко поднятым коленом.
— Вы, кажется, экстремально стартовали в «вышке» — с 0:5 от «Спартака»?
— Да, а за неделю до этого играли с ними на Кубок в Сочи, и нам Карпин забил на 119-й минуте, 0:1 проиграли. А в своём манеже они нам как дали пять штук… Ничего, психологически меня это не убило. Морально были готовы к чему-то подобному — в «Спартаке» тогда фактически сборная Советского Союза была. А мы напрямик из второй лиги зашли в высшую. И, заметьте, до 2014 года не вылетали. Дважды в «стыки» попадали, но благодаря гению Виктора Петровича удерживались.
— Вы про «организаторские способности»?
— Да. Павлов, Найдёнов, Овчинников, Антихович — это были такие тренеры-завхозы, решавшие массу вопросов: зарплаты, квартиры, садики и т.д.
— После «Спартака» в 1992-м «Крылья» получили 0:2 от «Торпедо», 1:2 от «Асмарала». Как не поплыть в такой ситуации?
— Очень просто. Это сейчас у футболистов машины, раньше — игра закончилась, и ты едешь домой на трамвае. Люди узнают, спрашивают: «Как же так?» Помню, только женился в 1986 году, вышел с женой погулять в город, а болельщики пальцем тычут: «Вон Гаус идёт» Жена говорит: «Я с тобой больше никуда не пойду». Вот это внимание подстёгивало сильнее денег. Семья и «Крылья» для меня неразделимые понятия.
Самые экстремальные выезды «Крыльев» в Союзе: военное положение, драки, судейский беспредел
— Футбол 1990-х — сплошной трэш. В каких экстремальных ситуациях бывали?
— Играли пульку с «Кяпазом» за выход в первую лигу. Обыграли их 2:1 дома, приезжаем в Гянджу. Утром в день игры пошли прогуляться по городу, зашли на рынок. Местные показывают: мы вам 3-4 забьём. Едем на игру — как по людскому морю плывём: народ со всех сторон к стадиону стекается. Вышел на поле — трибуны битком. Сыграли 0:0, но самое интересное после случилось.
— Что же?
— Я смотрю: местная команда быстро побежала в тоннель. Там встретили нас и давай валтузить. Потом болельщики все окна в раздевалке повыбивали. Пришлось десантников вызывать, чтобы вызволили нас. Был ещё случай там же, в Гяндже.
— Расскажите.
— 1989-й, что ли, год. Там уже война вовсю шла. Главный судья был московский, помощники — местные. Он потом рассказывал: сходил в туалет, возвращаюсь в раздевалку — бумажника нет. Ему говорят: если результат будет положительный — всё найдём.
— Обеспечил?
— Там до смешного доходило: убегаем со своей половины, а боковой уже держит флаг: офсайд. Ни разу, кажется, к чужим воротам не подпустил. 0:2 мы проиграли. А вот ещё история. Играли с другой азербайджанской командой. Нам нужно было занять третье место. Раз приехали туда, а матч отменили из-за военного положения. Прилетаем повторно. Играем, а болельщики прямо за воротами столпились — человек 50-60. Запасной мяч в ворота кинут и хохочут. Во время игры судья на линии поднимает флаг — офсайд. К нему подбегает начальник команды — как дал кулаком, тот упал.
— Безобразие.
— Мы тоже говорим: на второй тайм не выйдем, пусть засчитывают поражение. Пришёл какой-то министр: «Ребята, народ собрался, порадуйте». Уговорил. После перерыва Вовка Королёв как дал метров с 30 — 1:1. Последние 15 минут мы просто катали мяч в квадратах — и сами к чужим воротам не подходили, и их к нашим не подпускали. Сейчас вспоминаешь такие моменты — вроде смешно. А тогда страшно было. Сидим в аэропорту, а вокруг танки, и «двухсотых» из Карабаха грузят, совсем молодых ребят… Мы и сами летали десантным самолётом, с лавками вдоль бортов. Матрасы на полах бросали и ложились. Жуткое было время, не до футбола. Выходя на поле, за свою жизнь боялись.
— Ни трансляций, ни повторов, не говоря уже про VAR — раздолье для судей-киллеров?
— Как-то играли с «Азовом». Время вышло, ведём 2:1, а судья не свистнул. Забивают — 2:2. После этого играли до забитого. Мы забили. Такое в порядке вещей было во второй лиге: у нас гостей прибивали, а в гостях — уже нас. В Черкесске стадион на острове. Они никак забить не могут. На угловом один меня схватил руками, второй затолкал мяч в сетку. Я к судье: «Что за дела?» А местные грозят: «Успокойся — темно, кругом вода…»
Правда ли, что в СССР футболисты массово выпивали
— Футболисты из 1990-х как мантру повторяют: «Тогда выпивали, но играли, а сейчас не пьют и не играют». Так и было?
— Не скажу, что не было (смеётся). Раньше на сборах только зарядка полтора часа шла, а потом ещё две тренировки. И ничего, находили время вечером винца или пива выпить. В гостинице «Камелия» внизу бар был — ростовские там постоянно сидели. Я удивлялся: они вообще тренируются? По рассказам ветеранов, 1990-е в этом плане и близко не стояли с 1970-ми. Накануне матча вратарь бутылку водки выпивал, а на следующий день выходил и играл. Современным футболистам такое сложно представить — менталитет поменялся. Ребята понимают, что не так много времени отпущено на карьеру и нужно использовать его с умом. Более сознательное поколение. Всё меняется. Нам, например, запрещали пить много воды. На обед ставили стакан компота и бутылку «Боржоми» на двоих. А пить-то охота. Пошёл, из-под крана напился, а потом бегаешь, взвешиваешься, чтобы «лишний» килограмм не прилип.
— В чём ещё ограничивали?
— На базе запирали на несколько дней на карантин. Отпрашивались у тренера: «Можно в парк сходить?» — «Во сколько вернёшься?» — «В 23:00». На пять минут опоздаешь — закрыли, будешь сидеть, как в армии. Когда женился, тесть на трамвае привозил мою беременную супругу. Мы с ней час погуляем в парке, и он её обратно везёт.
— Чем убивали время на базе?
— Книжки читали. Фильмы в кинозале смотрели. Или телевизор — один на весь этаж в холле. Там ещё кресла самолётные стояли — по три штуки в ряд. Я-то в карты никогда не играл, а ветераны засядут в номере, покурят, выпьют. Чем ещё заняться? Во всех командах так было.
— Антихович называл вас одним из лучших вратарей страны и сожалел, что не поиграли за столичные клубы. Не звали?
— О каких-то вещах со временем только узнаёшь. Вроде бы звали в тот ещё сильный «Ротор», московское «Динамо». Сейчас это уже ни подтвердить, ни опровергнуть.
Когда Гаусу было реально страшно за жизнь
— Вокруг многих команд в 1990-е крутился криминалитет. Сталкивались с представителями этого мира?
— У меня в Казани был неприятный случай. Пришёл с ужина — сидит мой сосед по комнате Филиппов и какие-то ребята. Думал, гости к нему пришли, а они такие: «А ну давай садись». И понесли: «Почему не хотите выходить в «вышку»? И один мальчик, совсем молодой, пистолет к голове мне приставил. Реально страшно было. Может, они так шутили, не знаю, но мне совсем не смешно было. Когда они ушли, потихоньку собрали вещи и хотели уехать, но Антихович отговорил. После этого на базе «Рубина» посадили охранника.
— Вы рассказывали, что Самаре в 1990-х играли «за копейки». Это сколько же?
— Рублей 130, наверное. Премиальные вообще копеечные были, и те попробуй заработать, когда играешь со «Спартаком» или «Торпедо». Деньги приносили в коробках из-под сливочного масла. Тогда в принципе играли не столько за деньги, сколько за престиж, за родной город.
— Натурпродуктом зарплату не платили?
— К нам привозили автолавки. В магазинах ничего не было, а там можно было купить колбасу, другие продукты. Авиазавод по бартеру получал какие-то импортные вещи. Футболистам тоже позволялось приобрести шапку, пуховик, ещё что-то. Ну и машину без очереди можно было купить. Единственное, что давали бесплатно — это квартиры. Мне сначала предоставили двухкомнатную, а после рождения второго ребёнка разрешили обменять её на трёшку.
Каким был первый легионер советского футбола
— Помните первого легионера советского футбола Теньо Минчева?
— Конечно. Неплохой был футболист, хотя в его переходе больше политический аспект присутствовал: первый легионер, город-побратим. Он приехал в принципе заканчивать. Нормальный парень, общались. Помню его ужас, когда на сборах пришли в кафе пообедать. Ему дали стакан сметаны, а там — волос. После этого он, по-моему, вообще ничего не ел там. Зато в Самаре его как свадебного генерала таскали по всем мероприятиям и приёмам: достопримечательность! Хотя парень сам по себе скромный.
— Из-за чего ваш бывший одноклубник Тумайкин выбросился из окна?
— К тому времени я был уже в Тольятти. Команда сильно обновилась, его лучший друг Филиппов уехал к Антиховичу в Камышин. А тут ещё с женой возникли проблемы, из команды сообщили, что он больше не нужен. Всё навалилось — и он вышел в окно с четвёртого или пятого этажа. Говорят, когда скорая прибыла, ещё был жив — по дороге в больницу умер. Каждый год ездим с ребятами к нему на кладбище.
— Многие из того поколения бедствуют?
— Многие. Кто-то спился, кто-то обеднел. Деньги-то небольшие получали — не скопишь на старость.
— Расскажите, как вы зачинщиком бунта в Самаре выступали?
— Да не было никакого бунта. В 1993 году Антихович привёз помощником Богданова, а того втихаря от Виктора Петровича поставили главным. Он начал уговаривать футболистов, чтобы остались в команде. Когда его официально представили, я спросил: «Это кто такой?» Услышал: кому что-то не нравится — могут писать заявления. Мы написали. И молодая, интересная команда, составленная в основном из местных футболистов, фактически развалилась. Трое в Камышин уехали, я — в Тольятти. Самарских ребят практически не осталось. А Богданова после пятого тура сняли.
Что надевал на фарт Бердыев и в чём уникальность Божовича
— В Казани вы застали Бердыева. Каким он был 20 лет назад?
— Интересным. Держал игроков на расстоянии. Кепку натягивал так, что глаз не видно. Проходя мимо футболистов на крылечке базы, никогда не здоровался. Приезжаем на стадион — он исподлобья смотрит: «Так, руки из кармана вынь». А так только хорошее могу про Бикеича сказать. Мне он честно сказал: «Будем искать вратаря. Если хочешь — оставайся. Всё, что обещали — выполним». Думаю: ну куда я поеду в 38 лет? Остался. С ним реально интересно было работать. Хотя, занимаясь с Кафановым, ловил себя на мысли, что я так тренировать никогда не буду. Когда спустя годы встретились с ним в Москве, Витальич и сам признал: «Что я с вами делал — просто убивал». Тогда же никто не знал, как правильно заниматься с вратарями: думали, чем больше — тем лучше. Работали на износ, практически без пауз. Впоследствии Кафанов много поездил по стажировкам, набрался опыта. Знаком с тренерами вратарей «Манчестера», «Баварии» — по-доброму завидую ему. А он не держит эти знания в себе — делится, учит. Сейчас могу в любой момент Витальевичу позвонить, посоветоваться. Никогда не откажет, не только мне — всем. Чанов, Бирюков — такие же.
— Александр Гришин нам рассказывал, как Бердыев забивал барана на стадионе. При вас что-то подобное было?
— При мне барана не было. Чётки всё время перед играми. А ещё у него ботинки фартовые были: чуть не до носков стёр, и всё равно надевал на игры. В 2002 году, кажется, играли последний матч с «Читой». Мороз — градусов 15, а он в своём знаменитом зелёном пиджачке, рубашке и в этих ботиночках. Примета такая.
— Вы поработали с Божовичем — тоже оригинальный человек.
— Обычно вспоминают его шутки про секс, но Миодраг и тренер очень грамотный, и человек эрудированный, начитанный, обаятельный — интересно и приятно общаться. От него какая-то особенная аура исходит — не передать словами. Не зря он так востребован в России — сейчас в Туле футболисты рады его возвращению. Будучи в «Динамо», Божович говорил в интервью: я приехал к вам в гости — как могу ставить какие-то условия? Резкий контраст с тем же Веркаутереном.
— А он что?
— Не успел приехать — вы есть не умеете, пить не умеете и тренироваться тоже не умеете, я сейчас вас всему тут научу. Начал всё переделывать. Разговоры о том, что его сплавили — ерунда. Он сам себя сплавил. Кажется, всех в команде своим поведением против себя настроил.
— А вас ещё и отодвинул?
— У меня в тот сезон Женя Конюхов рекорд по «сухим» матчам установил — 12 игр на ноль провёл. Заканчивается сезон, вместе с ним контракт, а я не знаю, что дальше. Я на тренировке подошёл к нему с переводчиком: «Франк, объясните мне: да — да, нет — нет». Он замялся, а потом говорит: «Я тебе позвоню вечером». До сих пор жду звонка.
— Чувствуете себя в Самаре футбольной легендой?
— О себе нескромно говорить. Но у меня дочь в Москве работает, и у неё однажды спросили: «А вратарь Гаус вам не родственник случайно?» Ответила — отец. А в Самаре-то старое поколение помнит. Когда только вылетели из РПЛ, иду домой — поздно, темно. У подъезда бабушка сидит: «Ну как же вы так?» Думаю: ёлки-палки, попал. На нас во второй лиге по 15 тысяч ходило. Футбольный город.
